Не всяк боец, что брал Орел, Иль Харьков, иль Полтаву, В тот самый город и вошел Через его заставу. Такой иному выйдет путь, В согласии с приказом, Что и на город тот взглянуть Не доведется глазом… Вот так, верней, почти что так, В рядах бригады энской Сражался мой Иван Громак, Боец, герой Смоленска. Соленый пот глаза слепил Солдату молодому, Что на войне мужчиной был, Мальчишкой числясь дома. В бою не шутка — со свежа, Однако дальше — больше, От рубежа до рубежа Воюет бронебойщик… И вот уже недалеки За дымкой приднепровской И берег тот Днепра-реки И город — страж московский. Лежит пехота. Немец бьет. Крест-накрест пишут пули. Нельзя назад, нельзя вперед. Что ж, гибнуть? Черта в стуле! И словно силится прочесть В письме слепую строчку, Глядит Громак и молвит: — Есть! Заметил вражью точку. Берет тот кустик на прицел, Припав к ружью, наводчик. И дело сделано: отпел Немецкий пулеметчик. Один отпел, второй поет, С кустов ссекая ветки. Громак прицелился — и тот Подшиблен пулей меткой. Команда слышится: — Вперед! Вперед, скорее, братцы!… Но тут немецкий миномет Давай со зла плеваться. Иван Громак смекает: врешь, Со страху ты сердитый. Разрыв! Кусков не соберешь — Ружье бойца разбито. Громак в пыли, Громак в дыму, Налет жесток и долог. Громак не чуял, как ему Прожег плечо осколок. Минутам счет, секундам счет, Налет притихнул рьяный. А немцы — вот они — в обход Позиции Ивана. Ползут, хотят забрать живьем. Ползут, скажи на милость, Отвага тоже: впятером На одного решились. Вот — на бросок гранаты враг, Громак его гранатой, Вот рядом двое. Что ж Громак? Громак — давай лопатой. Сошлись, сплелись, пошла возня. Громак живучий малый. — Ты думал что? Убил меня? Смотри, убьешь, пожалуй!— Схватил он немца, затая И боль свою и муки: — Что? Думал — раненый? А я Еще имею руки. Сдавил его одной рукой, У немца прыть увяла. А тут еще — один, другой На помощь. Куча мала. Лежачий раненый Громак Под ними землю пашет. Конец, Громак? И было б так, Да подоспели наши… Такая тут взялась жара, Что передать не в силах. И впереди уже «ура» Слыхал Громак с носилок. Враг отступил в огне, в дыму Пожаров деревенских… Но не пришлося самому Ивану быть в Смоленске. И как гласит о том молва, Он не в большой обиде. Смоленск — Смоленском. А Москва? Он и Москвы не видел. Не приходилось,— потому… Опять же горя мало: Москвы не видел, но ему Москва салютовала.