Прибежал пастух с докладом К Поле Козаковой: Не пришла домой со стадом Бурая корова. Протрубил до полдня в рог И нигде найти не мог. Надо ж этому случиться Горю и тревоге — В самый раз, как ей телиться На последнем сроке. Забредет, куда не след, Пропадет — коровы нет. Да еще совпало это, Ради злой напасти, Что самой хозяйки нету, Скотницы Настасьи. А характер у самой — Не сказать, чтоб золотой. Никому не будет мало, Как сама вернется, Вот и знала, скажет, знала — Что-нибудь стрясется… И пойдет, пойдет по всей Улице хвалиться, Что и не на кого ей Даже положиться. Что беды не видели, Спали все подряд, Что в хлеву вредители У нее сидят. Им с коровами не любо, Подыхай коровы. А с шофером скалить зубы День и ночь готовы… Что теперь сказать в ответ? Правда все. Коровы нет. Не пришла корова с поля, Пропадет корова. Что ж ты будешь делать, Поля, Поля Козакова?.. Вышла за околицу, В лес пошла одна. Ходит Поля по лесу. Полдень. Тишина. Ходит Поля ельником, Топчет мох сухой. Пахнет муравейником, Хвойною трухой. В глушь непроходимую, Жмурясь, пробралась, Липкой паутиною Вся обволоклась… Лес и вдоль и поперек Поля исходила. Как девчонка сбилась с ног, Села, приуныла. С чем притти на скотный двор, Что сказать Настасье? Да и тут еще шофер Виноват отчасти. Что недаром ходит он — Это всем известно. Ну и пусть себе влюблен,- Ей неинтересно. Хоть сто лет не будь его, И на то согласна. Но попреки каково Слушать занапрасно. Спотыкаясь, бродит снова Девушка усталая. Ах ты, бурая корова, Ах ты, дура старая… Ходит девушка — и вдруг Где-то за кустами Будто хрустнул тонкий сук, Звук тревожный замер… Притаилась в тишине, Приподнявши брови. Слышит: близко, в стороне Грустный вздох коровий… Вздох — и снова тишина, Сонная, лесная… Покачнулся куст — она! Бурая, родная. Повернула чуть рога, Тихо промычала. На опавшие бока Будто показала. Отступила, и у ног, На траве зеленой, Мажет слюнями листок Рыженький теленок. Длинноногий добрый бык, С кличкой собственной: Лесник! Подхватила, как ребенка, Понесла — и следом мать. Слышит — выпала гребенка. Ладно, некогда искать. Дотащилась до дороги — Лесом, лядом напрямик. Ох, тяжел ты, длинноногий, Теплый, потный, рыжий бык. Потемнели в поле тени, Солнце спряталось в лесу. Млеют девичьи колени, Мочи нет. — Не донесу… И шатаясь, через силу, Сзади бурая идет. Мол, и я его носила, А теперь уж твой черед. Тихо Поля Козакова С ношей движется домой. Жалко рыжего, коровы, Жалко ей себя самой… Будто нет ни ног, ни рук — Повалиться впору. Только видит Поля вдруг Своего шофера. Он идет с горы к реке С полотенцем на руке. Он идет, ее не видя, У него свои дела. Закричала: — Виктор, Витя!- Села, дальше не могла. Подбегает он в испуге, Плачет девушка навзрыд: — Ты гуляешь, руки в брюки, Я страдаю,- говорит. Опечален и растерян, Он бормочет: — Виноват…- Но ему теперь не верят, Даже слушать не хотят. — Ты прощенья не проси. Вот теленок. Сам неси. Не сказал шофер ни слова, Взял теленка и понес. Следом — Поля Козакова, Покрасневшая от слез. С ношей бережно шагая, На нее глядит шофер. — Что ж ты нервная такая?- Затевает разговор. Голос ласков и участлив, Но еще молчит она. И своей довольна властью, Точно строгая жена. Пусть молчит, а все же видит — Славный парень, верный друг. Не оставит, не обидит И не выпустит из рук. Молчаливое согласье. Что минуло — то не в счет. И навстречу им Настасья Выбегает из ворот. Завела свое сначала: — Так и знала, так и знала. Присмотрелась и — молчок. Дело к свадьбе — угадала, Улыбнулась и сказала: — Так и знала, что бычок…