А в книгах я последнюю страницу Всегда любила больше всех других, — Когда уже совсем неинтересны Герой и героиня, и прошло Так много лет, что никого не жалко, И, кажется, сам автор Уже начало повести забыл, И даже «вечность поседела», Как сказано в одной прекрасной книге. Но вот сейчас, сейчас Все кончится, и автор снова будет Бесповоротно одинок, а он Еще старается быть остроумным Или язвит – прости его господь! — Прилаживая пышную концовку, Такую, например: …И только в двух домах В том городе (название неясно) Остался профиль (кем-то обведенный На белоснежной извести стены), Не женский, не мужской, но полный тайны. И, говорят, когда лучи луны — Зеленой, низкой, среднеазиатской — По этим стенам в полночь пробегают, В особенности в новогодний вечер, То слышится какой-то легкий звук, Причем одни его считают плачем, Другие разбирают в нем слова. Но это чудо всем поднадоело, Приезжих мало, местные привыкли, И говорят, в одном из тех домов Уже ковром закрыт проклятый профиль.