Ахматова Анна Андреевна

Александру Блоку

От тебя приходила ко мне тревога И уменье писать стихи.

Только десять лет, ты шутишь, Боже мой

…Как! Только десять лет, ты шутишь, Боже мой, О как ты рано возвратился,

Настоящую нежность не спутаешь

Настоящую нежность не спутаешь Ни с чем, и она тиха.

Здравствуй, Питер! Плохо, старый

Для Л. Н. Замятиной Здравствуй, Питер! Плохо, старый,

Я так молилась

Я так молилась: «Утоли Глухую жажду песнопенья!»

Стояла долго я у врат тяжелых ада

Стояла долго я у врат тяжелых ада, Но было тихо и темно в аду…

Северные элегии

В том доме было очень страшно жить, И ни камина жар патриархальный,

Как долог праздник новогодний

Графу В.П. Зубову Как долог праздник новогодний,

От странной лирики, где каждый шаг

От странной лирики, где каждый шаг — секрет, Где пропасти налево и направо,

Из Седьмой Северной элегии

…А я молчу — я тридцать лет молчу. Молчание арктическими льдами

Мне ни к чему одические рати

Мне ни к чему одические рати И прелесть элегических затей.

Измена

Не оттого, что зеркало разбилось, Не оттого, что ветер выл в трубе,

Что таится в зеркале

Что таится в зеркале? — Горе… Что шумит за стеной? — Беда.

Сердце к сердцу

Сердце к сердцу не приковано, Если хочешь — уходи.

Беспамятна лишь жизнь

Беспамятна лишь жизнь, — такой не назовем Ее сестру, — последняя дремота

Борис Пастернак (Поэт)

Он, сам себя сравнивший с конским глазом, Косится, смотрит, видит, узнает,

Память о солнце

Память о солнце в сердце слабеет, Желтей трава,

И снова мадам Рекамье хороша

И снова мадам Рекамье хороша И Гёте, как Вертер, юн.

Царскосельская статуя

Уже кленовые листы На пруд слетают лебединый,

Здесь всё то же, то же, что и прежде

Здесь всё то же, то же, что и прежде, Здесь напрасным кажется мечтать.

О нет, я не тебя любила

О нет, я не тебя любила, Палима сладостным огнем,

Похороны

Я места ищу для могилы. Не знаешь ли, где светлей?

Из Ленинградских элегий

О! Из какой великолепной тьмы, Из самой окончательной разлуки

Там тень моя осталась и тоскует

Там тень моя осталась и тоскует, В той светло-синей комнате живет,

Всех друзей моих благодарю

Всех друзей моих благодарю: И того, с кем . . . я встречала

Не в таинственную беседку

Не в таинственную беседку Поведет этот пламенный мост:

То ли я с тобой осталась

То ли я с тобой осталась, То ли ты ушел со мной,

Немного географии

О. М. Не столицею европейской

Угадаешь ты ее не сразу

Угадаешь ты ее не сразу [Жуткую и темную] заразу,

Пусть грубой музыки обрушится волна

Пусть грубой музыки обрушится волна, Пусть хриплый марш пересечет молчанье.

Застольная

Под узорной скатертью Не видать стола.

Песня мира

Качаясь на волнах эфира, Минуя горы и моря,

In memoriam (А вы, мои друзья последнего призыва)

А вы, мои друзья последнего призыва! Чтоб вас оплакивать, мне жизнь сохранена.

Смеркается, и в небе темно-синем

Смеркается, и в небе темно-синем, Где так недавно храм Ерусалимский

Из набросков

Даль рухнула, и пошатнулось время, Бес скорости стал пяткою на темя

Ты всегда таинственный и новый

Ты всегда таинственный и новый, Я тебе послушней с каждым днем,

Эпиграмма

Могла ли Биче словно Дант творить, Или Лаура жар любви восславить?

Лежала тень на месяце двурогом

Лежала тень на месяце двурогом… . . . . . . . . . . . . . . . . . . . страх.

Все в Москве пропитано стихами

Все в Москве пропитано стихами, Рифмами проколото насквозь.

Все это было — твердая рука

Все это было — твердая рука И полувиноватая улыбка,

В ремешках пенал и книги были

Н. Гумилеву В ремешках пенал и книги были,

И опять по самому краю

И опять по самому краю Лунатически я ступаю.

Пять строек великих, как пять маяков

Пять строек великих, как пять маяков, Светящих сквозь толщу грядущих веков,

И в тайную дружбу с высоким

И в тайную дружбу с высоким, Как юный орел темноглазым,

Что с кровью рифмуется

…что с кровью рифмуется Кровь отравляет

Буду черные грядки холить

Буду черные грядки холить, Ключевой водой поливать;

Высоко в небе облачко серело

Высоко в небе облачко серело, Как беличья расстеленная шкурка.

Долго шел через поля и села

Долго шел через поля и села, Шел и спрашивал людей:

Не дышали мы сонными маками

Не дышали мы сонными маками, И своей мы не знаем вины.

Я бросила тысячи звонниц

Я бросила тысячи звонниц В мою ледяную Неву,

Алиса

I Все тоскует о забытом

По той дороге, где Донской

По той дороге, где Донской Вел рать великую когда-то,

О, есть неповторимые слова

О, есть неповторимые слова, Кто их сказал — истратил слишком много.

Белый дом

Морозное солнце. С парада Идут и идут войска.

Первый луч — благословенье Бога

Первый луч — благословенье Бога По лицу любимому скользнул,

Тебе, Афродита, слагаю танец

Тебе, Афродита, слагаю танец, Танец слагаю тебе.

Муж хлестал меня узорчатым

Муж хлестал меня узорчатым, Вдвое сложенным ремнём.

И сердце то уже не отзовется

Н.П. И сердце то уже не отзовется

Я в этой церкви слушала Канон

Я в этой церкви слушала Канон Андрея Критского в день строгий и печальный,

А тебе еще мало по-русски

А тебе еще мало по-русски, И ты хочешь на всех языках

Земная слава как дым

Земная слава как дым, Не этого я просила.

Ничего не скажу, ничего не открою

Ничего не скажу, ничего не открою. Буду молча смотреть, наклонившись, в окно.

И это станет для людей

И это станет для людей Как времена Веспасиана,

Хорошо поют синицы

Хорошо поют синицы, У павлина яркий хвост,

Сегодня мне письма

Сегодня мне письма не принесли: Забыл он написать или уехал;

И очертанья Фауста вдали

И очертанья Фауста вдали — Как города, где много черных башен

Не в лесу мы, довольно аукать

Не в лесу мы, довольно аукать, Я насмешек таких не люблю…

Пророчишь, горькая, и руки уронила

О.А. Глебовой-Судейкиной Пророчишь, горькая, и руки уронила,

Веет ветер лебединый

Веет ветер лебединый, Небо синее в крови.

Меня влекут дороги Подмосковья

Меня влекут дороги Подмосковья, Как будто клад я закопала там,

Ты пришел меня утешить, милый

Ты пришел меня утешить, милый, Самый нежный, самый кроткий…

В каждых сутках есть такой

В каждых сутках есть такой Смутный и тревожный час.

Так отлетают темные души

Так отлетают темные души… — Я буду бредить, а ты не слушай.

И странный спутник был мне послан адом

И странный спутник был мне послан адом, Гость из невероятной пустоты.

За то, что я грех прославляла

За то, что я грех прославляла, Отступника жадно хваля,

Из цикла «Сожженная тетрадь»

Пусть мой корабль пошел на дно, Дом превратился в дым…

Хулимые, хвалимые

Хулимые, хвалимые, Ваш голос прост и дик.

И снова осень валит Тамерланом

И снова осень валит Тамерланом, В арбатских переулках тишина.

Тринадцать строчек

И наконец ты словно произнес Не так, как те… что на одно колено, —

И черной музыки безумное лицо

…И черной музыки безумное лицо На миг появится и скроется во мраке,

Умирая, томлюсь о бессмертье

Умирая, томлюсь о бессмертье. Низко облако пыльной мглы…

Мужество

Мы знаем, что ныне лежит на весах И что совершается ныне.

Самый черный и душный самый

Самый черный и душный самый — Это город Пиковой Дамы.

Пою эту встречу, пою это чудо

Пою эту встречу, пою это чудо — Пришел ты когда-то ко мне ниоткуда,

Чернеет дорога приморского сада

Чернеет дорога приморского сада, Желты и свежи фонари.

На пороге белом рая

На пороге белом рая, Оглянувшись, крикнул: «Жду!»

С Новым годом! С новым горем!

С Новым годом! С новым горем! Вот он пляшет, озорник,

Когда уже к неведомой отчизне

Когда уже к неведомой отчизне Ее рука незримая вела,

Взоры огненней огня

Взоры огненней огня И усмешка Леля…

Не мудрено, что похоронным звоном

Не мудрено, что похоронным звоном Звучит порой непокоренный стих.

Приду туда, и отлетит томленье

Приду туда, и отлетит томленье. Мне ранние приятны холода.

Кого когда-то называли люди

Кого когда-то называли люди Царем в насмешку, Богом в самом деле,

Но мы от этой нежности умрем

Но мы от этой нежности умрем . . . . . . . . . повсюду третья

Вижу выцветший флаг над таможней

Вижу выцветший флаг над таможней И над городом желтую муть.

Воронеж (И город весь стоит оледенелый)

О. М. И город весь стоит оледенелый.

Сон

Я знала, я снюсь тебе, Оттого не могла заснуть.

Ты прости мне, что я плохо правлю

Ты прости мне, что я плохо правлю, Плохо правлю, да светло живу,

Уж я ль не знала бессонницы

Уж я ль не знала бессонницы Все пропасти и тропы,

В скорбях, в страстях, под нестерпимым гнетом

В скорбях, в страстях, под нестерпимым гнетом . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Это с тобой я встречала тогда

Это с тобой я встречала тогда Первую старость.

О тебе вспоминаю я редко

О тебе вспоминаю я редко И твоей не пленяюсь судьбой,

Я научилась просто мудро жить

Я научилась просто, мудро жить, Смотреть на небо и молиться Богу,

Тебе покорной? Ты сошел с ума

Тебе покорной? Ты сошел с ума! Покорна я одной Господней воле.

Для суда и для стражи незрима

Для суда и для стражи незрима, В эту залу сегодня войду

Быть страшно тобою хвалимой

Быть страшно тобою хвалимой… Все мои подсчитала грехи.

Сонет

Совсем не тот таинственный художник, Избороздивший Гофмановы сны,—

Одичалая и немая

Одичалая и немая, Это близишься ты, Седьмая!

Ташкент зацветает

Словно по чьему-то повеленью, Сразу стало в городе светло —

Уходи опять в ночные чащи

Уходи опять в ночные чащи, Там поет бродяга-соловей,

Клеветникам

Напрасно кровавою пеленой Вы страну нашу мните покрыть, —

Вечер тот казни достоин

Вечер тот казни достоин, С ним я не справлюсь никак.

Он длится без конца

Он длится без конца — янтарный, тяжкий день! О, как невыразима грусть, как тщетно ожиданье!

Последний день в Риме

Заключенье не бывшего цикла Часто сердцу труднее всего,

Как взглянуть теперь мне в эти очи

Как взглянуть теперь мне в эти очи, Стыден и несносен свет дневной.

И кружку пенили отцы

И кружку пенили отцы, И уходили сорванцы,

Что нам разлука

Что нам разлука? — Лихая забава, Беды скучают без нас, —

Словно ангел, возмутивший воду

Словно ангел, возмутивший воду, Ты взглянул тогда в мое лицо,

Смятение

Было душно от жгучего света, А взгляды его — как лучи.

Шелестит, опадая орешник

Шелестит, опадая орешник, . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Ты знаешь, я томлюсь в неволе

Ты знаешь, я томлюсь в неволе, О смерти господа моля,

За такую скоморошину

За такую скоморошину, Откровенно говоря,

При музыке

Опять приходит полонез Шопена. О, Боже мой! — как много вееров,

Птицы смерти в зените стоят

Птицы смерти в зените стоят. Кто идет выручать Ленинград?

Я у музыки прошу

Я у музыки прошу Пощады в день осенний,

Семь тысяч и три километра

Семь тысяч и три километра… Не услышишь, как мать зовет.

Первый дальнобойный в Ленинграде

И в пестрой суете людской Все изменилось вдруг.

Пускай огонь сигнальный не горит

Пускай огонь сигнальный не горит И город в мраке небывалом тонет,

Подошла

Подошла. А волненья не выдал, Равнодушно глядя в окно.

Отодвинув мечты и устав от идей

Отодвинув мечты и устав от идей, Жду зимы, как другие не ждут.

Город сгинул, последнего дома

Город сгинул, последнего дома Как живое взглянуло окно…

Музе

Муза-сестра заглянула в лицо, Взгляд ее ясен и ярок.

Недуг томит три месяца в постели

Недуг томит три месяца в постели, И смерти я как будто не боюсь.

Поглядишь, как будто спросишь

Поглядишь, как будто спросишь, Отчего все это так…

И мнится голос человека

И мнится — голос человека Здесь никогда не прозвучит,

Июль 1914

I Пахнет гарью. Четыре недели

Любовь покоряет обманно

Любовь покоряет обманно, Напевом простым, неискусным.

Причитание

Ленинградскую беду Руками не разведу,

Вечерние часы перед столом

Вечерние часы перед столом. Непоправимо белая страница.

Одиночество

(Из Рильке) О святое мое одиночество — ты!

Это рысьи глаза твои, Азия

Это рысьи глаза твои, Азия, Что-то высмотрели во мне,

Почернел, искривился бревенчатый мост

Почернел, искривился бревенчатый мост, И стоят лопухи в человеческий рост,

Любо вам под половицей

Любо вам под половицей Перекликнуться с синицей

Легкие летят недели

Легкие летят недели, Что случилось, не пойму.

Про стихи

Владимиру Нарбуту Это — выжимки бессонниц,

Утешение

Там Михаил Архистратиг Его зачислил в рать свою.

Так вот он — тот осенний пейзаж

Так вот он — тот осенний пейзаж, Которого я так всю жизнь боялась:

Умеръ

Четыре буквы, вечный мрак! И . . . . . . . . . лице…

А Смоленская нынче именинница

Памяти Ал. Блока А Смоленская нынче именинница,

Прощальная

Не смеялась и не пела, Целый день молчала,

Всё мне видится Павловск холмистый

Всё мне видится Павловск холмистый, Круглый луг, неживая вода,

Мне больше ног моих не надо

Мне больше ног моих не надо, Пусть превратятся в рыбий хвост!

24 мая

Это были черные тюльпаны, Это были страшные цветы.

Если плещется лунная жуть

Если плещется лунная жуть, Город весь в ядовитом растворе.

Еще говорящую трубку

Еще говорящую трубку Она положила обратно,

Последнее стихотворение

Отрывок из цикла «Тайны ремесла». Одно, словно кем-то встревоженный гром,

И неоплаканною тенью

И неоплаканною тенью Я буду здесь блуждать в ночи,

Не недели, не месяцы — годы

Не недели, не месяцы – годы Расставались. И вот наконец

Он любил три вещи на свете

Он любил три вещи на свете: За вечерней пенье, белых павлинов

Ты смертною не можешь сделать душу

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Ты смертною не можешь сделать душу,

Двустишие

От других мне хвала — что зола. От тебя и хула — похвала.

Подражание корейскому

Приснился мне почти что ты Какая редкая удача!

Как вышедший из западных ворот

Как вышедший из западных ворот Родного города и землю обошедший

И в памяти черной, пошарив, найдешь

И в памяти черной, пошарив, найдешь До самого локтя перчатки,

Когда лежит луна ломтем чарджуйской дыни

Когда лежит луна ломтем чарджуйской дыни На краешке окна, и духота кругом,

Надпись на книге

Что отдал – то твое. Шота Руставели

Здесь все тебе принадлежит по праву

Б. П. Здесь все тебе принадлежит по праву,

Ты к морю пришел, где увидел меня

Ты к морю пришел, где увидел меня, Где, нежность тая, полюбила и я.

Я гибель накликала милым

Я гибель накликала милым, И гибли один за другим.

Мартовские элегии

Еслы бы ты музыкой была, Я тебя бы слушал неотрывно,

Слава миру

Что начал Стокгольм — продолжала Варшава, И миру звучит неумолчная слава,

Но в мире нет власти

…Но в мире нет власти Грозней и страшней,

Приморский сонет

Здесь все меня переживет, Все, даже ветхие скворешни

Зачем притворяешься ты

Зачем притворяешься ты То ветром, то камнем, то птицей?

Ленинград в марте

Cardan solaire* на Меньшиковом доме. Подняв волну, проходит пароход.

У меня есть улыбка одна

У меня есть улыбка одна: Так, движенье чуть видное губ,

Прав, что не взял меня с собой

Прав, что не взял меня с собой И не назвал своей подругой,

Пушкин

Кто знает, что такое слава! Какой ценой купил он право,

Как площади эти обширны

Как площади эти обширны, Как гулки и круты мосты!

Я знаю, с места не сдвинуться

Я знаю, с места не сдвинуться Под тяжестью Виевых век.

И скупо оно и богато

И скупо оно и богато, То сердце… Богатство таи!

Гость

Все как раньше: в окна столовой Бьется мелкий метельный снег,

С грозных ли площадей Ленинграда

С грозных ли площадей Ленинграда Иль с блаженных летейских полей

Белой ночью

Ах, дверь не запирала я, Не зажигала свеч,

И было этим летом так отрадно

И было этим летом так отрадно Мне отвыкать от собственных имен

Не то чтобы тебя ищу

Не то чтобы тебя ищу, Мне долю не принять такую,

И я не имею претензий

И я не имею претензий Ни к веку, ни к тем, кто вокруг.

Сказка о черном кольце

1 Мне от бабушки-татарки

Пустые белые святки

Пустые белые святки. Мети, метель, мети.

Я смертельна для тех, кто нежен и юн

‘Я смертельна для тех, кто нежен и юн. Я птица печали. Я — Гамаюн.

Милому

Голубя ко мне не присылай, Писем беспокойных не пиши,

Я с тобой не стану пить вино

Я с тобой не стану пить вино, Оттого что ты мальчишка озорной,

К смерти

Отрывок из поэмы «Реквием». Ты все равно придешь. — Зачем же не теперь?

И будешь ты из тех старух

И будешь ты из тех старух, Что всех переживут,

Спокоен ход простых суровых дней

Сергею Судейкину Спокоен ход простых суровых дней,

Родная земля

В заветных ладанках не носим на груди, О ней стихи навзрыд не сочиняем,

Помолись о нищей

Помолись о нищей, о потерянной, О моей живой душе,

Где, высокая, твой цыганенок

«Где, высокая, твой цыганенок, Тот, что плакал под черным платком,

Лирические отступления Седьмой элегии

Пауки в окне. А у присяжных то же изумленье

Я живу, как кукушка в часах

Я живу, как кукушка в часах, Не завидую птицам в лесах.

Дьявол не выдал. Мне всё удалось

Дьявол не выдал. Мне всё удалось. Вот и могущества явные знаки.

Ночное посещение

Все ушли и никто не вернулся. Не на листопадном асфальте

А я иду, где ничего не надо

А я иду, где ничего не надо, Где самый милый спутник — только тень,

Ты кто-то из прежней жизни

Ты кто-то из прежней жизни, А кто — не вспомнить теперь…

По полу лучи луны разлились

По полу лучи луны разлились. Сердце сразу замерло, зажглось,

Выбрала сама я долю

Выбрала сама я долю Другу сердца моего:

Ты отступник

Ты — отступник: за остров зеленый Отдал, отдал родную страну,

Падение Берлина

(В кино) Я в два часа четыре долгих года

Эта встреча никем не воспета

Эта встреча никем не воспета, И без песен печаль улеглась.

Мне, лишенной огня и воды

Мне, лишенной огня и воды, Разлученной с единственным сыном…

И анютиных глазок стая

И анютиных глазок стая Бархатистый хранит силуэт —

Тяжела ты, любовная память

Тяжела ты, любовная память! Мне в дыму твоем петь и гореть,

К стихам

Вы так вели по бездорожью, Как в мрак падучая звезда.

Мартовская элегия

Прошлогодних сокровищ моих Мне надолго, к несчастию, хватит.

Пускай австралийка меж нами незримая сядет

Пускай австралийка меж нами незримая сядет И скажет слова, от которых нам станет светло.

Учитель

Памяти Иннокентия Анненского А тот, кого учителем считаю,

Сосны

Не здороваются, не рады! А всю зиму стояли тут,

Столько просьб у любимой всегда

Столько просьб у любимой всегда! У разлюбленной просьб не бывает.

Во сне

Чёрную и прочную разлуку Я несу с тобой наравне.

Памяти Александра Блока

Пора забыть верблюжий этот гам И белый дом на улице Жуковской.

Муза

Когда я ночью жду ее прихода, Жизнь, кажется, висит на волоске.

То пятое время года

То пятое время года, Только его славословь.

Как невеста, получаю

Как невеста, получаю Каждый вечер по письму,

Превращая концы в начала

Превращая концы в начала, Верно, людям я спать мешала.

Это было, когда улыбался

Отрывок из поэмы «Реквием»

Господь немилостив к жнецам и садоводам

Господь немилостив к жнецам и садоводам. Звеня, косые падают дожди

Прошло пять лет

Прошло пять лет,— и залечила раны, Жестокой нанесенные войной,

Послесловие

Как будто заблудившись в нежном лете, Бродила я вдоль липовых аллей

Последний тост

Я пью за разорённый дом, За злую жизнь мою,

Когда умрем, темней не станет

А.А. Смирнову Когда умрем, темней не станет,

Я выбрала тех, с кем хотела молчать

Я выбрала тех, с кем хотела молчать В душистом спокойном тепле,

Белая ночь

Небо бело страшной белизною, А земля как уголь и гранит.

Думали: нищие мы

Думали: нищие мы, нету у нас ничего, А как стали одно за другим терять,

За плечом, где горит семисвечник

За плечом, где горит семисвечник, И где тень Иудейской стены,

Ты выдумал меня

Ты выдумал меня. Такой на свете нет, Такой на свете быть не может.

Париж

Весенний воздух властно смел . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Нам встречи нет. Мы в разных станах

Нам встречи нет. Мы в разных станах, Туда ль зовешь меня, наглец,

Он прав — опять фонарь, аптека

Он прав – опять фонарь, аптека, Нева, безмолвие, гранит…

Прикована к смутному времени

Прикована к смутному времени В нищете ледяных дворцов.

Приходи на меня посмотреть

Приходи на меня посмотреть. Приходи. Я живая. Мне больно.

Вот она, плодоносная осень

Вот она, плодоносная осень! Поздновато ее привели.

Памяти В.С. Срезневской

Почти не может быть, ведь ты была всегда: В тени блаженных лип, в блокаде и больнице,

Муза ушла по дороге

Муза ушла по дороге, Осенней, узкой, крутой,

В городе райского ключаря

В городе райского ключаря, В городе мертвого царя

А! Это снова ты. Не отроком влюбленным

А! Это снова ты. Не отроком влюбленным, Но мужем дерзостным, суровым, непреклонным

Так уж глаза опускали

Так уж глаза опускали, Бросив цветы на кровать,

Страх, во тьме перебирая вещи

Страх, во тьме перебирая вещи, Лунный луч наводит на топор.

Наяву

И время прочь, и пространство прочь, Я все разглядела сквозь белую ночь:

Клевета

И всюду клевета сопутствовала мне. Ее ползучий шаг я слышала во сне

Над водой

Стройный мальчик пастушок, Видишь, я в бреду.

Да, я любила их, те сборища ночные

Да, я любила их, те сборища ночные,- На маленьком столе стаканы ледяные,

Голос памяти

О.А. Глебовой-Судейкиной Что ты видишь, тускло на стену смотря,

И увидел месяц лукавый

И увидел месяц лукавый, Притаившийся у ворот,

Почти в альбом

Услышишь гром и вспомнишь обо мне, Подумаешь: она грозы желала…

Я гадаю: кто там? – не жених ли

Я гадаю: кто там? – не жених ли, Не жених ли это мой?…

Тот голос, с тишиной великой споря

Тот голос, с тишиной великой споря, Победу одержал над тишиной.

Не оттого ль, уйдя от легкости проклятой

Не оттого ль, уйдя от легкости проклятой, Смотрю взволнованно на темные палаты?

Мне веселее ждать его

Мне веселее ждать его, Чем пировать с другим…

Обыкновенным было это утро

Обыкновенным было это утро Московское и летнее почти что,

С первым звуком, слетевшим с рояля

С первым звуком, слетевшим с рояля, Я шепчу тебе: ‘Здравствуй, князь’.

И это б могла, и то бы могла

И это б могла, и то бы могла, А сама, как береза в поле, легла,

И жесткие звуки влажнели, дробясь

И жесткие звуки влажнели, дробясь, И с прошлым и с будущем множилась связь.

Кое-как удалось разлучиться

Кое-как удалось разлучиться И постылый огонь потушить.

Хозяйка

Е. С. Булгаковой В этой горнице колдунья

Там зори из легчайшего огня

Там зори из легчайшего огня. Там. . . . . . . . . . . . . . .тени,

Пусть даже вылета мне нет

Пусть даже вылета мне нет Из стаи лебединой…

В комнате моей живет красивая

В комнате моей живет красивая Медленная черная змея;

Победителям

Сзади Нарвские были ворота, Впереди была только смерть…

Подражание Кафке (Другие уводят любимых)

Другие уводят любимых, — Я с завистью вслед не гляжу.

Я знаю, ты моя награда

Я знаю, ты моя награда За годы боли и труда,

Каждый день по-новому тревожен

Каждый день по-новому тревожен, Все сильнее запах спелой ржи.

Полупрервана беседа

. . . полупрервана беседа . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Как страшно изменилось тело

Как страшно изменилось тело, Как рот измученный поблек!

В сочельник

Заключенье небывшего цикла Часто сердцу труднее всего.

Мурка, не ходи, там сыч

Мурка, не ходи, там сыч На подушке вышит,

Слух чудовищный бродит по городу

Слух чудовищный бродит по городу, Забирается в домы, как тать.

Пятая роза

Дм. Бву Звалась Soleil¹ ты или Чайной

Там такие бродят души

Там такие бродят души, — Спят такие сны…

Больничные молитвенные дни

Больничные молитвенные дни И где-то близко за стеною — море

Через много лет

Отрывок из цикла «Шиповник цветет». Ты стихи мои требуешь прямо…

Что у нас общего

Что у нас общего? Стрелка часов И направление ветра?

Один идет прямым путем

Один идет прямым путем, Другой идет по кругу

Широко распахнуты ворота

Широко распахнуты ворота, Липы нищенски обнажены,

Углем наметил на левом боку

Углем наметил на левом боку Место, куда стрелять,

Все ушли, и никто не вернулся

Все ушли, и никто не вернулся, Только, верный обету любви,

Загорелись иглы венчика

Загорелись иглы венчика Вкруг безоблачного лба.

Непогребенных всех — я хоронила их

Непогребенных всех – я хоронила их, Я всех оплакала, а кто меня оплачет?

Когда погребают эпоху

То град твой, Юлиан! Вяч. Иванов

В Выборге

О.А.Л-ской Огромная подводная ступень,

Четыре времени года

Сегодня я туда вернусь, Где я была весной.

И осталось из всего земного

И осталось из всего земного Только хлеб насущный твой,

Царскосельская ода

А в переулке забор дощатый… Н.Г.

Как в трапезной – скамейки, стол, окно

Как в трапезной – скамейки, стол, окно С огромною серебряной луною.

Вторая годовщина

(Простые рифмы) Нет, я не выплакала их.

Третью весну встречаю вдали

Третью весну встречаю вдали От Ленинграда.

Опять подошли незабвенные даты

Опять подошли «незабвенные даты», И нет среди них ни одной не проклятой.

Из цикла «Юность»

I Мои молодые руки

Быть может, презреннее всех на земле

Быть может, презреннее всех на земле Нарушитель клятвы не данной.

Судьба ли так моя переменилась

Юнии Анреп Судьба ли так моя переменилась,

Я именем твоим не оскверняю уст

Я именем твоим не оскверняю уст. Ничто греховное мой сон не посещает,

Deprofundis

Deprofundis …[1] Мое поколенье Мало меду вкусило. И вот

Письмо

Не кралось полуденным бродом, Не числилось в списке планет,

Отрывок

…И кто-то, во мраке дерев незримый. Зашуршал опавшей листвой

Показать бы тебе, насмешнице

Отрывок из поэмы Реквием. Показать бы тебе, насмешнице

Третий Зачатьевский

Переулочек, переул… Горло петелькой затянул.

Целый день провела у окошка

Целый день провела у окошка И томилась: ‘Скорей бы гроза’.

Земля хотя и не родная

Земля хотя и не родная, Но памятная навсегда,

Со дня Купальницы-Аграфены

Со дня Купальницы-Аграфены Малиновый платок хранит.

Нам свежесть слов и чувства простоту

Нам свежесть слов и чувства простоту Терять не то ль, что живописцу — зренье

И слава лебедью плыла

И слава лебедью плыла Сквозь золотистый дым.

По неделе ни слова ни с кем не скажу

По неделе ни слова ни с кем не скажу, Все на камне у моря сижу,

Август

Он и праведный и лукавый, И всех месяцев он страшней:

Жрицами божественной бессмыслицы

В.С. Сой Жрицами божественной бессмыслицы

Удивляйтесь, что была печальней

Удивляйтесь, что была печальней Между молотом и наковальней,

Ты письмо мое, милый, не комкай

Ты письмо мое, милый, не комкай. До конца его, друг, прочти.

Сладок запах синих виноградин

Сладок запах синих виноградин… Дразнит опьяняющая даль.

Памяти 19 июля 1914

Мы на сто лет состарились, и это Тогда случилось в час один:

Чтоб я не предавалась суесловью

Чтоб я не предавалась суесловью. А между ними маленькая дверь.

Меня и этот голос не обманет

Меня и этот голос не обманет, Пора, пора вам, гость случайный, в путь,

Пустых небес прозрачное стекло

Пустых небес прозрачное стекло, Большой тюрьмы белесое строенье

За ландышевый май

…За ландышевый май В моей Москве кровавой

Я спросила у кукушки

Я спросила у кукушки, Сколько лет я проживу…

Реквием (Поэма)

Посвящение Перед этим горем гнутся горы,

Нужен мне он или не нужен

Нужен мне он или не нужен — Этот титул мной заслужен.

Это и не старо и не ново

Это и не старо и не ново, Ничего нет сказочного тут.

Я любимого нигде не встретила

Я любимого нигде не встретила: Столько стран прошла напрасно.

Когда я называю по привычке

Когда я называю по привычке Моих друзей заветных имена,

Не тайны и не печали

Не тайны и не печали, Не мудрой воли судьбы —

Нет, царевич, я не та

Нет, царевич, я не та, Кем меня ты видеть хочешь,

Вместо послесловия

А там, где сочиняют сны, Обоим — разных не хватило,

Посвящение

Отрывок из цикла «Реквием». Перед этим горем гнутся горы,

Из «дневника путешествия»

Стихи на случай Светает — это Страшный суд.

Горят твои ладони

‘Горят твои ладони, В ушах пасхальный звон,

Под навесом темной риги

Под навесом темной риги жарко, Я смеюсь, а в сердце злобно плачу.

Многое еще, наверно, хочет

Многое еще, наверно, хочет Быть воспетым голосом моим:

Из цикла «В пути»

Совсем вдали висел какой-то мост. И в темноте декабрьской, влажной, грязной

А мы?

А мы? Не так же ль мы

Все, кого и не звали, в Италии

Все, кого и не звали, в Италии,- Шлют с дороги прощальный привет.

Севморпуть

Чей разум угадал сквозь льды Давно желанный путь,

Памяти Пильняка

Всё это разгадаешь ты один… Когда бессонный мрак вокруг клокочет,

О, молчи! от волнующих страстных речей

О, молчи! от волнующих страстных речей Я в огне и дрожу,

Потускнел на небе синий лак

Потускнел на небе синий лак, И слышнее песня окарины.

Смирение

Смирение! — не ошибись дверьми, Войди сюда и будь всегда со мною.

Ни в лодке, ни в телеге

Ни в лодке, ни в телеге Нельзя попасть сюда.

Моею Музой оказалась мука

Моею Музой оказалась мука. Она со мною кое-как прошла

Маскарад в парке

Луна освещает карнизы, Блуждает по гребням реки…

Привольем пахнет дикий мед

Привольем пахнет дикий мёд, Пыль — солнечным лучом,

Глаз не свожу с горизонта

Глаз не свожу с горизонта, Где мятели пляшут чардаш…

Не мешай мне жить

Не мешай мне жить — и так не сладко, Что ты вздумал, что тебя томит?

Целый год ты со мной неразлучен

Целый год ты со мной неразлучен, А как прежде и весел и юн!

Я не любила с давних дней

Я не любила с давних дней, Чтобы меня жалели,

Как зеркало в тот день Нева лежала

Как зеркало в тот день Нева лежала, Закатом раскалившись докрасна,

И там колеблется камыш

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . … И там колеблется камыш

Мы до того отравлены друг другом

Мы до того отравлены друг другом, Что можно и погибнуть невзначай,

Царскосельские строки

Памяти Н.С.Г. I

А человек, который для меня

А человек, который для меня Теперь никто, а был моей заботой

Стихи из ненаписанного романа

У кого-то . . . . . есть . . . . . дом и честь,

И мне доказательство верности этой

И мне доказательство верности этой Страшнее проклятий твоих.

Петроград, 1919

И мы забыли навсегда, Заключены в столице дикой,

И как всегда бывает в дни разрыва

И как всегда бывает в дни разрыва, К нам постучался призрак первых дней,

Прогулка (Перо задело о верх экипажа)

Перо задело о верх экипажа. Я поглядела в глаза его.

Еще весна таинственная млела

Еще весна таинственная млела, Блуждал прозрачный ветер по горам

Неправда, не медный, неправда, не звон

Неправда, не медный, неправда, не звон, А тихий (?) и хвойный таинственный стон

Читатель

Не должен быть очень несчастным И главное скрытным. О нет! —

Последняя роза

Вы напишете о нас наискосок И.Б.

Корея в огне

I Где ароматом веяли муссоны

И в памяти, словно в узорной укладке

И в памяти, словно в узорной укладке: Седая улыбка всезнающих уст,

Из первой тетради

Отрывок Всю ночь не давали заснуть,

Памяти Вали

1 Щели в саду вырыты,

Любовь (То змейкой, свернувшись клубком)

То змейкой, свернувшись клубком, У самого сердца колдует,

О, знала ль я, когда в одежде белой

О, знала ль я, когда в одежде белой Входила Муза в тесный мой приют,

На шее мелких четок ряд

На шее мелких чёток ряд, В широкой муфте руки прячу,

Победа

Славно начато славное дело В грозном грохоте, в снежной пыли,

И той, что танцует лихо

… и той, что танцует лихо, И той, что всегда права,

Окопы, окопы

Окопы, окопы — Заблудишься тут!

Этой ивы листы в девятнадцатом веке увяли

Отрывок из стихотворения Городу Пушкина

Завещать какой-то дикой скрипке

Завещать какой-то дикой скрипке Ужас и отчаянье свое.

Сжала руки под темной вуалью

Сжала руки под тёмной вуалью… «Отчего ты сегодня бледна?»

Это тот, кто сам мне подал цитру

…это тот, кто сам мне подал цитру В тихий час земных чудес,

А умирать поедем в Самарканд

А умирать поедем в Самарканд, На родину предвечных роз…

Другая песенка

Несказанные речи Я больше не твержу,

Моему городу

Так под кровлей Фонтанного Дома, Где вечерняя бродит истома

Слаб голос мой, но воля не слабеет

Слаб голос мой, но воля не слабеет, Мне даже легче стало без любви.

Одни глядятся в ласковые взоры

Памяти Н. В. Н. Одни глядятся в ласковые взоры,

Безвольно пощады просят

Безвольно пощады просят Глаза. Что мне делать с ними,

Жить, так на воле

Жить — так на воле, Умирать — так дома.

Античная страничка

I. СМЕРТЬ СОФОКЛА Тогда царь понял, что умер Софокл.

Кавказское (Здесь Пушкина изгнанье началось)

Здесь Пушкина изгнанье началось И Лермонтова кончилось изгнанье.

Как слепоглухонемая

Как слепоглухонемая, Которой остались на свете

Словно дальнему голосу внемлю

М. М. 3ощенко Словно дальнему голосу внемлю,

Снова ветер знойного июля

Снова ветер знойного июля . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Маяковский в 1913 году

Я тебя в твоей не знала славе, Помню только бурный твой расцвет,

Истлевают звуки в эфире

Истлевают звуки в эфире, И заря притворилась тьмой.

Под Коломной

Шервинским …Где на четырех высоких лапах

Сад

Он весь сверкает и хрустит, Обледенелый сад.

По самому жгучему лугу

По самому жгучему лугу, Туда, где вскипала вода,

Рисунок на книге стихов

Он не траурный, он не мрачный, Он почти как сквозной дымок,

Глаза безумные твои

Глаза безумные твои И ледяные речи,

Уложила сыночка кудрявого

Уложила сыночка кудрявого И пошла на озеро по воду,

За меня не будете в ответе

За меня не будете в ответе, Можете пока спокойно спать.

От меня, как от той графини

От меня, как от той графини, Шел по лесенке винтовой,

Волга — Дон

В грозном вое степных ураганов, Рассекая земную грудь,

Не с тобой мне есть угощенье

Не с тобой мне есть угощенье, Не тебя мне просить прощенья,

Угощу под заветнейшим кленом

Угощу под заветнейшим кленом Я беседой тебя не простой —

Пленник чужой

Пленник чужой! Мне чужого не надо, Я и своиx-то устала считать.

Клятва

И та, что сегодня прощается с милым,- Пусть боль свою в силу она переплавит.

Песня о песне

Она сначала обожжет, Как ветерок студеный,

Но я предупреждаю вас

Но я предупреждаю вас, Что я живу в последний раз.

Самой поэме

…и слово в музыку вернись. О.М.

И Вождь орлиными очами

И Вождь орлиными очами Увидел с высоты Кремля,

Три раза пытать приходила

Три раза пытать приходила. Я с криком тоски просыпалась

Кого просить, куда бежать

Кого просить, куда бежать, Кому валиться в ноги…

Так в великой нашей Отчизне

Так в великой нашей Отчизне На глазах наших стал человек

Сразу стало тихо в доме

Сразу стало тихо в доме, Облетел последний мак,

Поздний ответ

М. И. Цветаевой Белорученька моя, чернокнижница…

Как белый камень в глубине колодца

Как белый камень в глубине колодца, Лежит во мне одно воспоминанье.

Ты любила меня и жалела

М. Цветаевой Ты любила меня и жалела,

Черная вилась дорога

Черная вилась дорога, Дождик моросил,

В тот давний год, когда зажглась любовь

В тот давний год, когда зажглась любовь Как крест престольный в сердце обреченном,

И прекрасней мраков Рембрандта

И прекрасней мраков Рембрандта Просто плесень в черном углу.

И умирать в сознаньи горделивом

… и умирать в сознаньи горделивом Что жертв своих не ведаешь числа,

Будешь жить, не зная лиха

Будешь жить, не зная лиха, Править и судить,

Я умею любить

Я умею любить. Умею покорной и нежною быть.

Последнее возвращение

У меня одна дорога: От окна и до порога.

И никогда здесь не наступит утро

И никогда здесь не наступит утро. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Я всем прощение дарую

Я всем прощение дарую И в Воскресение Христа

Звон монет

. . . . звон монет . . . . . . . . . . . .

Русский трианон (Поэма)

I В тени елизаветинских боскетов

Как ни стремилась к Пальмире я

Как ни стремилась к Пальмире я Золотоглавой,

В углу старик, похожий на барана

В углу старик, похожий на барана, Внимательно читает ‘Фигаро’.

Молюсь оконному лучу

Цветок виноградной лозы растет, и мне двадцать лет сегодня вечером.

Семнадцать месяцев кричу

Отрывок из поэмы Реквием. Семнадцать месяцев кричу,

В ту ночь мы сошли друг от друга с ума

В ту ночь мы сошли друг от друга с ума, Светила нам только зловещая тьма,

И мальчик, что играет на волынке

И мальчик, что играет на волынке, И девочка, что свой плетёт венок,

Древний город словно вымер

Древний город словно вымер, Странен мой приезд.

Из завещания Васильки

А княгиня моя, где захочет жить, Пусть будет ей вольной воля,

И через все, и каждый миг

И через все, и каждый миг, Через дела, через безделье

Они летят, они еще в дороге

М. Лозинскому Они летят, они еще в дороге,

А я говорю, вероятно, за многих

А я говорю, вероятно, за многих: Юродивых, скорбных, немых и убогих,

Если б все, кто помощи душевной

Если б все, кто помощи душевной У меня просил на этом свете, —

Сочтенных дней осталось мало

Сочтенных дней осталось мало, Уже не страшно ничего,

Конечно, мне радости мало

Конечно, мне радости мало Такая сулила гроза,

Ночь моя — бред о тебе

Ночь моя — бред о тебе, День — равнодушное: пусть!

Лучше б мне частушки задорно выкликать

Лучше б мне частушки задорно выкликать, А тебе на хриплой гармонике играть!

Пo твердому гребню сугроба

Пo твердому гребню сугроба В твой белый, таинственный дом

Знаю, знаю — снова лыжи

Знаю, знаю – снова лыжи Сухо заскрипят.

И когда друг друга проклинали

И когда друг друга проклинали В страсти, раскаленной добела,

Когда человек умирает

Когда человек умирает, Изменяются его портреты.

Напрягаю голос и слух

Напрягаю голос и слух, Говорю я как с духом дух,

Хочешь знать, как все это было

Хочешь знать, как все это было? — Три в столовой пробило,

Накануне

. . . . . . . . . . . . накануне Я приду к тебе в том июне,

Ива

А я росла в узорной тишине, В прохладной детской молодого века.

Вы меня, как убитого зверя

Вы меня, как убитого зверя Нa кровавый подымете крюк,

Твой белый дом и тихий сад оставлю

Твой белый дом и тихий сад оставлю. Да будет жизнь пустынна и светла.

Городу

Весь ты сыгранный на шарманке, Отразившийся весь в Фонтанке,

Как вплелась в мои темные косы

Как вплелась в мои темные косы Серебристая нежная прядь —

Есть в близости людей заветная черта

Есть в близости людей заветная черта, Ее не перейти влюбленности и страсти,-

Дифирамб

Зеленей той весны не бывало еще во вселенной. 1909

Вновь Исакий в облаченье

Вновь Исакий в облаченье Из литого серебра.

Еще об этом лете

Отрывок И требовала, чтоб кусты

Молитва

Дай мне горькие годы недуга, Задыханья, бессонницу, жар,

Мне безмолвие стало домом

Мне безмолвие стало домом И столицею — немота.

И со всех колоколен снова

… И со всех колоколен снова Победившее смерть слово

Как мог ты, сильный и свободный

В.К. Шилейко Как мог ты, сильный и свободный,

За узором дымных стекол

За узором дымных стекол Хвойный лес под снегом бел.

Смуглый отрок бродил по аллеям

Смуглый отрок бродил по аллеям, У озерных грустил берегов,

И теми стихами весь мир озарен

… И теми стихами весь мир озарен . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Мэчэлли

Мы по ошибке встретили Год — Это не тот, не тот, не тот…

Если ты смерть

Если ты смерть — отчего же ты плачешь сама, Если ты радость — то радость такой не бывает.

Заклинание

Из тюремных ворот, Из заохтенских болот,

Копай, моя лопата

Копай, моя лопата, Звени, моя кирка.

О своем я уже не заплачу

О своем я уже не заплачу, Но не видеть бы мне на земле

Как ты можешь смотреть на Неву

Как ты можешь смотреть на Неву, Как ты смеешь всходить на мосты?…

Как будто я все ведала заранее

Как будто я все ведала заранее, Как будто я алмазную дарани

Все опять возвратится ко мне

Все опять возвратится ко мне: Раскаленная ночь и томленье

Многим

Я – голос ваш, жар вашего дыханья, Я – отраженье вашего лица.

Небывалая осень

Небывалая осень построила купол высокий, Был приказ облакам этот купол собой не темнить.

Навстречу знаменам, навстречу полкам

Навстречу знаменам, навстречу полкам Вернувшейся армии нашей

Скорость

Бедствие это не знает предела… Ты, не имея ни духа, ни тела,

Шелестит о прошлом старый дуб

Шелестит о прошлом старый дуб. Лунный луч лениво протянулся.

Герб небес изогнутый и древний

Герб небес изогнутый и древний. Что на нем, почти не разобрать.

А в зеркале двойник бурбонский профиль прячет

А в зеркале двойник бурбонский профиль прячет И думает, что он незаменим,

Врачуй мне душу, а не то

Врачуй мне душу, а не то Я хуже чем умру.

В мае

Сталинградской страды Золотые плода:

Когда в мрачнейшей из столиц

Когда в мрачнейшей из столиц Рукою твердой, но усталой,

И я все расскажу тебе

И я все расскажу тебе: Как промчался ‘афганец’ дикий.

Ты не хотел меня такой

Ты не хотел меня такой Какой я очень скоро стала,

Сероглазый король

Слава тебе, безысходная боль! Умер вчера сероглазый король.

Все отнято

Все отнято: и сила, и любовь. В немилый город брошенное тело

Стал мне реже сниться, слава Богу

Стал мне реже сниться, слава Богу, Больше не мерещится везде.

Десять лет и год твоя подруга

Десять лет и год твоя подруга Не слыхала, как поет гроза.

Гости

‘…ты пьян, И все равно пора нах хауз…’

Я сошла с ума, о мальчик странный

Я сошла с ума, о мальчик странный, В среду, в три часа!

Читая Гамлета

У кладбища направо пылил пустырь, А за ним голубела река.

1950

Пятидесятый год — как бы водораздел, Вершина славного невиданного века,

Предвесенняя элегия

Меж сосен метель присмирела, Но, пьяная и без вина,

Явление луны

А. К. Из перламутра и агата,

Запад клеветал и сам же верил

Запад клеветал и сам же верил, И роскошно предавал Восток,

Под крышей промерзшей пустого жилья

Под крышей промерзшей пустого жилья Я мертвенных дней не считаю,

Зазвонили в Угличе рано

Зазвонили в Угличе рано, У царевича в сердце рана.

Меня покинул в новолунье

Меня покинул в новолунье Мой друг любимый. Ну так что ж!

Простишь ли мне эти ноябрьские дни

Простишь ли мне эти ноябрьские дни? В каналах приневских дрожат огни.

Спасали всегда почему-то кого-то

Спасали всегда почему-то кого-то, Кто рядом со мною стоит.

Ты, Азия, родина родин

Ты, Азия, родина родин! Вместилище гор и пустынь…

Летний сад

Я к розам хочу, в тот единственный сад, Где лучшая в мире стоит из оград,

Первое возвращение

На землю саван тягостный возложен, Торжественно гудят колокола,

А там мой мраморный двойник

…А там мой мраморный двойник, Поверженный под старым кленом,

Особенных претензий не имею

Особенных претензий не имею Я к этому сиятельному дому,

Цветы, холодные от рос

Цветы, холодные от рос И близкой осени дыханья,

Не лирою влюбленного

Не лирою влюбленного Иду пленять народ —

Любовная

А ведь мы с тобой Не любилися,

И в недрах музыки я не нашла ответа

И в недрах музыки я не нашла ответа, И снова тишина, и снова призрак лета.

Справа Днепр, а слева клены

Справа Днепр, а слева клены, Высь небес тепла.

Через 23 года

Я гашу те заветные свечи, Мой окончен волшебный вечер, —

И луковки твоей не тронул золотой

И луковки твоей не тронул золотой, Глядели на нее и Пушкин, и Толстой.

Данте

Il mio bel San Giovanni Dante [1]

А ты теперь тяжелый и унылый

А ты теперь тяжелый и унылый, Отрекшийся от славы и мечты,

Сожженная тетрадь

Уже красуется на книжной полке Твоя благополучная сестра,

За озером луна остановилась

За озером луна остановилась И кажется отворенным окном

Пришли и сказали: «Умер твой брат»

Н.Г. Jen’aurai pas l’honneur sublime

Годовщину последнюю празднуй

Годовщину последнюю празднуй Ты пойми, что сегодня точь-в-точь

Приди как хочешь

Il me remet en mon premier Malheur. Luise Labe.

Стеклянный звонок

Стеклянный звонок Бежит со всех ног.

Тост

За эти пламенные зори, За первый день твой, месяц май!

Отлетела от меня удача

Отлетела от меня удача, Поглядела взглядом ястребиным

Ты мне не обещан ни жизнью, ни Богом

Ты мне не обещан ни жизнью, ни Богом, Ни даже предчувствием тайным моим.

Покорно мне воображенье

Покорно мне воображенье В изображеньи серых глаз.

Художнику

Мне все твоя мерещится работа, Твои благословенные труды:

То лестью новогоднего сонета

То лестью новогоднего сонета, Из каторжных полученного рук,

И юностью манит, и славу сулит

И юностью манит, и славу сулит, Так снова со мной сатана говорит:

Стихи о Петербурге

1 Вновь Исакий в облаченье

Проплывают льдины, звеня

Проплывают льдины, звеня, Небеса безнадежно бледны.

Был он ревнивым, тревожным и нежным

Был он ревнивым, тревожным и нежным, Как божье солнце, меня любил,

Но кто подумать мог, что шестьдесят четвертый

Но кто подумать мог, что шестьдесят четвертый На самом донышке припас такое.

Не с теми я, кто бросил землю

Не с теми я, кто бросил землю На растерзание врагам.

Я с тобой, мой ангел, не лукавил

Я с тобой, мой ангел, не лукавил, Как же вышло, что тебя оставил

От тебя я сердце скрыла

От тебя я сердце скрыла, Словно бросила в Неву…

Ты мог бы мне сниться реже

Ты мог бы мне сниться и реже, Ведь часто встречаемся мы,

Шепчет

Шепчет: ‘Я не пожалею Даже то, что так люблю —

Я не люблю цветы

Я не люблю цветы — они напоминают Мне похороны, свадьбы и балы,

Словно дочка слепого Эдипа

Словно дочка слепого Эдипа, Муза к смерти провидца вела,

Вижу, вижу лунный лук

Вижу, вижу лунный лук Сквозь листву густых ракит,

Земной отрадой сердца не томи

Земной отрадой сердца не томи, Не пристращайся ни к жене, ни к дому,

Разлука призрачна

Разлука призрачна — мы будем вместе скоро, И все запретное как призрак Эльсинора.

Долгим взглядом твоим истомленная

Долгим взглядом твоим истомленная, И сама научилась томить.

Безымянная здесь могила

Безымянная здесь могила . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Тайны ремесла

1. Творчество Бывает так: какая-то истома;

Разве я стала совсем не та

Разве я стала совсем не та, Что там, у моря,

Мальчик сказал мне

Мальчик сказал мне: «Как это больно!» И мальчика очень жаль.

И вот одна осталась я

И вот одна осталась я Считать пустые дни.

Все души милых на высоких звездах

Все души милых на высоких звездах. Как хорошо, что некого терять

Покинув рощи родины священной

Покинув рощи родины священной И дом, где Муза Плача изнывала,

Небо мелкий дождик сеет

Небо мелкий дождик сеет На зацветшую сирень.

Бег времени (Что войны, что чума)

Что войны, что чума? — конец им виден скорый, Их приговор почти произнесён.

В саду

Калитку в милый сад, Где клен, и дуб, и ясень,

Стеклянный воздух над костром

. . . . . . . . . . . . . . . . . . Стеклянный воздух над костром

Памяти Анты

Пусть это даже из другого цикла… Мне видится улыбка ясных глаз,

И на этом сквозняке

… И на этом сквозняке Исчезают мысли, чувства…

Соседка — из жалости — два квартала

Соседка – из жалости – два квартала, Старухи, – как водится, – до ворот,

Подражание армянскому

Я приснюсь тебе черной овцою На нетвердых, сухих ногах,

Тебя прямо в музыку спрячу

Тебя прямо в музыку спрячу, Не в песне . . . . . . . живи

Бисерным почерком пишете, Lise

Георгию Иванову Бисерным почерком пишете, Lise,

Твоя свирель над тихим миром пела

Твоя свирель над тихим миром пела, И голос смерти тайно вторил ей,

Бесшумно ходили по дому

Бесшумно ходили по дому, Не ждали уже ничего.

Не сраженная бледным страхом

Не сраженная бледным страхом И отмщения зная срок,

Молитесь на ночь

Молитесь на ночь, чтобы вам Вдруг не проснуться знаменитым.

Надпись на книге (М. Лозинскому)

М. Лозинскому Почти от залетейской тени

Полночные стихи

По волнам блуждаюсь и прячусь в лесу, Мерещусь на чистой эмали,

Все мы бражники здесь, блудницы

Все мы бражники здесь, блудницы, Как невесело вместе нам!

Скука, скую

Скука, скую . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Песенка

Я на солнечном восходе Про любовь пою,

И меня по ошибке пленило

И меня по ошибке пленило, Как нарядная пляшет беда…

На смоленском кладбище

А все, кого я на земле застала, Вы, века прошлого дряхлеющий посев!

О, как меня любили ваши деды

О, как меня любили ваши деды, Улыбчиво, и томно, и светло.

Памяти друга

И в День Победы, нежный и туманный, Когда заря, как зарево, красна,

Лучше б я по самые плечи

Лучше б я по самые плечи Вбила в землю проклятое тело,

Ты поверь, не змеиное острое жало

Ты поверь, не змеиное острое жало, А тоска мою выпила кровь.

Уводили тебя на рассвете

Отрывок из поэмы Реквием

Вместо мудрости — опытность, пресное

В. С. Срезневской Вместо мудрости – опытность, пресное,

К музыке

Стала я, как в те года, бессонной, Ночь не отличаю ото дня,

То, что я делаю

То, что я делаю, способен делать каждый. Я не тонул во льдах, не изнывал от жажды,

Протертый коврик под иконой

Протертый коврик под иконой, В прохладной комнате темно,

В царском селе

По аллее проводят лошадок. Длинны волны расчесанных грив.

Есть три эпохи у воспоминаний

Последний ключ – холодный ключ забвенья. Он слаще всех жар сердца утолит.

Ты первый, ставший у источника

Ты первый, ставший у источника С улыбкой мертвой и сухой,

Где дремала пустыня

Где дремала пустыня — там ныне сады, Поля и озерная гладь.

Не находка она, а утрата

Не находка она, а утрата, И не истина это а — ложь…

Если в небе луна не бродит

Если в небе луна не бродит, А стынет — ночи печать…

Вражье знамя

Вражье знамя Растает, как дым,

Дверь полуоткрыта

Дверь полуоткрыта, Веют липы сладко…

Нет, это не я, это кто-то другой страдает

Нет, это не я, это кто-то другой страдает. Я бы так не могла, а то, что случилось,

Памяти Сергея Есенина

Так просто можно жизнь покинуть эту, Бездумно и безбольно догореть.

И город древен, как земля

И город древен, как земля, Из чистой глины сбитый.

Покорение пустыни

Чей дух извечно-молодой Над этим краем веял,

И целый день, своих пугаясь стонов

И целый день, своих пугаясь стонов, В тоске смертельной мечется толпа,

На свиданье с белой ночью

На свиданье с белой ночью Скоро я от вас уеду.

Я не была здесь лет семьсот

Я не была здесь лет семьсот, Но ничего не изменилось…

Я слышу иволги всегда печальный голос

Я слышу иволги всегда печальный голос И лета пышного приветствую ущерб,

Здравствуй, Легкий шелест слышишь

Здравствуй! Легкий шелест слышишь Справа от стола?

А в книгах я последнюю страницу

А в книгах я последнюю страницу Всегда любила больше всех других, —

Он не друг и не враг и не демон

Он не друг и не враг и не демон . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Будем вместе, милый, вместе

Будем вместе, милый, вместе, Знают все, что мы родные,

Юдифь

В шатре опустилась полночная мгла, Светильник задула, лампады зажгла.

Моей сестре

Подошла я к сосновому лесу. Жар велик, да и путь не короткий.

Я была тебе весной и песней

Я была тебе весной и песней, А потом была еще чудесней,

Последняя

Услаждала бредами, Пением могил.

Любовь всех раньше станет смертным прахом

Любовь всех раньше станет смертным прахом. Смирится гордость, и умолкнет лесть.

Ночью

Стоит на небе месяц, чуть живой, Средь облаков струящихся и мелких,

Я не знаю, ты жив или умер

Я не знаю, ты жив или умер,— На земле тебя можно искать

Узнала я, как опадают лица

Отрывок из поэмы Реквием

Какая есть, желаю вам другую

Какая есть. Желаю вам другую, Получше.

Распятие

«Не рыдай Мене, Мати, во гробе зрящи»

При непосылке поэмы

Приморские порывы ветра, И дом, в котором не живем,

Городу Пушкина

И царскосельские хранительные сени… Пушкин

Заснуть огорченной

Заснуть огорченной, Проснуться влюбленной,

Ты первый сдался

Ты первый сдался — я молчала Пред тем, что нас постигло. Ты!

Над черною бездной с тобою я шла

А. М. Ф(едорову) Над черною бездной с тобою я шла,

Выход книги (Из цикла «Тайны ремесла»)

Тот день всегда необычаен. Скрывая скуку, горечь, злость,

Хозяйка румяна, и ужин готов

Хозяйка румяна, и ужин готов, И царствует где-то Борис Годунов…

Опять поминальный приблизился час

Отрывок из цикла Реквием. Опять поминальный приблизился час.

Музыка

Д.Д.Шостаковичу В ней что-то чудотворное горит,

Предсказание

Видел я тот венец златокованый… Не завидуй такому венцу!

На столике чай, печения сдобные

На столике чай, печения сдобные, В серебряной вазочке драже.

Зачем вы отравили воду

Зачем вы отравили воду И с грязью мой смешали хлеб?

Сердце бьется ровно, мерно

Сердце бьется ровно, мерно. Что мне долгие года!

Широк и желт вечерний свет

Широк и желт вечерний свет, Нежна апрельская прохлада.

Нет, с гуртом гонимым по Ленинке

О. Мандельштаму Нет, с гуртом гонимым по Ленинке

Оставь нас с музыкой вдвоем

Оставь нас с музыкой вдвоем, Мы сговоримся скоро —

Колыбельная

Далеко в лесу огромном, Возле синих рек,

Пусть голоса органа снова грянут

Пусть голоса органа снова грянут, Как первая весенняя гроза:

Бреды

Самолет приблизился к Парижу . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Пусть кто-нибудь сюда придет

Пусть кто-нибудь сюда придет, Мне эта тишь невыносима

Так не зря мы вместе бедовали

Так не зря мы вместе бедовали, Даже без надежды раз вздохнуть.

Наше священное ремесло

Наше священное ремесло Существует тысячи лет…

Как у облака на краю

Как у облака на краю, Вспоминаю я речь твою,

Из «Ташкентской тетради»

Блаженный мир — зеленый мир За каждым поворотом.

Как будто страшной песенки

Как будто страшной песенки Веселенький припев —

Нам есть чем гордиться и есть что беречь

Нам есть чем гордиться и есть что беречь, И хартия прав, и родимая речь,

Поджигателям

И чем грозите вы? Пожаром?

Столько раз я проклинала

Столько раз я проклинала Это небо, эту землю,

Под рукоплесканья клеветы

Под рукоплесканья клеветы И зависти змеиный свист.

Ждала его напрасно много лет

Ждала его напрасно много лет. Похоже это время на дремоту.

Я горькая и старая. Морщины

Я горькая и старая. Морщины Покрыли сетью желтое лицо.

1925

И неоплаканною тенью Я буду здесь блуждать в ночи,

И северная весть на севере застала

И северная весть на севере застала Средь вереска, зацветшего вчера,

Не прислал ли лебедя за мною

Не прислал ли лебедя за мною, Или лодку, или черный плот?

В каждом древе распятый Господь

В каждом древе распятый Господь, В каждом колосе тело Христово,

О десятых годах

И никакого розового детства… Веснушечек, и мишек, и игрушек,

Мелхола

Но Давида полюбила… дочь Саула, Мелхола. Саул думал: отдам ее за него, и она будет ему сетью.

Что там клокотало за дверью стеклянной

Что там клокотало за дверью стеклянной, То, может быть, не было мной.

Песня последней встречи

Так беспомощно грудь холодела, Но шаги мои были легки.

В последний раз мы встретились тогда

В последний раз мы встретились тогда На набережной, где всегда встречались.

Сама Нужда смирилась наконец

Сама Нужда смирилась наконец, И отошла задумчиво в сторонку.

Весенним солнцем это утро пьяно

Весенним солнцем это утро пьяно, И на террасе запах роз слышней,

На стеклах нарастает лед

На стеклах нарастает лед, Часы твердят: «Не трусь!»

От этих антивстреч

От этих антивстреч Меня бы уберечь

Не лги мне

Не лги мне, не лги мне, не лги мне, Я больше терпеть не могу.

Кто его сюда прислал

Кто его сюда прислал Сразу изо всех зеркал

Там по белым дурманным макам

Там по белым дурманным макам Серой тучей ползут войска,

Подвал памяти

О, погреб памяти. Хлебников

Вот это я тебе, взамен могильных роз

Памяти М. Булгакова Вот это я тебе, взамен могильных роз,

Лондонцам

Двадцать четвертую драму Шекспира Пишет время бесстрастной рукой.

Тот август, как желтое пламя

Тот август, как желтое пламя, Пробившееся сквозь дым,

Не бывать тебе в живых

Не бывать тебе в живых, Со снегу не встать.

Слышишь, ветер поет блаженный

Слышишь, ветер поет блаженный То, что Лермонтов не допел.

От любви твоей загадочной

От любви твоей загадочной, Как от боли, в крик кричу,

Не давай мне ничего на память

Не давай мне ничего на память, Знаю я, как память коротка.

Сказал, что у меня соперниц нет

Сказал, что у меня соперниц нет. Я для него не женщина земная,

Зазеркалье

O quae beatam, Diva, tenes Syprum et Memphin…

Эпические мотивы

В то время я гостила на земле. Мне дали имя при крещенье — Анна,

Вечером

Звенела музыка в саду Таким невыразимым горем.

И все пошли за мной, читатели мои

И все пошли за мной, читатели мои, Я вас с собой взяла в тот пусть неповторимый.

Солнце комнату наполнило

Солнце комнату наполнило Пылью желтой и сквозной.

Как жизнь забывчива

Как жизнь забывчива, как памятлива смерть. июля 1961

Не хулил меня, не славил

Не хулил меня, не славил, Как друзья и как враги.

Статуя «Ночь» в Летнем саду

Ноченька! В звездном покрывале,

Подражание Анненскому

И с тобой, моей первой причудой, Я простился. Восток голубел.

Не будем пить из одного стакана

Не будем пить из одного стакана Ни воду мы, ни сладкое вино,

Романс

Что тоскуешь, будто бы вчера Мы расстались: между нами вечность —

И любишь ты всю жизнь меня, меня одну

И любишь ты всю жизнь меня, меня одну. Да, если хочешь знать, и даже вот такую.

Лотова жена

Жена же Лотова оглянулась позади его и стала соляным столпом.

Хвалы эти мне не по чину

Хвалы эти мне не по чину, И Сафо совсем ни при чем.

Исповедь

Умолк простивший мне грехи. Лиловый сумрак гасит свечи,

Соблазна не было. Соблазн в тиши живет

Соблазна не было. Соблазн в тиши живет, Он постника томит, святителя гнетет

Знай, тот, кто оставил меня на какой-то странице

Знай, тот, кто оставил меня на какой-то странице И в мире блуждает и верен — как я — до конца,

Старый портрет

А.А. Экстер Сжала тебя золотистым овалом

Побег

О. А. Кузьминой-Караваевой «Нам бы только до взморья добраться,

Клеопатра

Александрийские чертоги Покрыла сладостная тень.

Я написала слова

Я написала слова, Что долго сказать не смела.

Бежецк

Там белые церкви и звонкий, светящийся лед, Там милого сына цветут васильковые очи.

Самые темные дни в году

Самые темные дни в году Светлыми стать должны.

И на ступеньки встретить

…И на ступеньки встретить Не вышли с фонарем.

Снова со мной ты

Снова со мной ты. О мальчик-игрушка! Буду ли нежной опять, как сестра?

Там оперный еще томится Зибель

Там оперный еще томится Зибель И заклинает милые цветы,

Пусть кто-то еще отдыхает на юге

Пусть кто-то еще отдыхает на юге И нежится в райском саду.

И это грозило обоим

… и это грозило обоим, И это предчувствовал ты…

Тихо льется тихий Дон

Отрывок из поэмы «Реквием» Ахматовой

Заболеть бы как следует, в жгучем бреду

Заболеть бы как следует, в жгучем бреду Повстречаться со всеми опять,

Теперь никто не станет слушать песен

Теперь никто не станет слушать песен. Предсказанные наступили дни.

Вот и доспорился яростный спорщик

Вот и доспорился яростный спорщик, До енисейских равнин…

Теперь я всех благодарю

Теперь я всех благодарю, Рахмат и хайер говорю

Просыпаться на рассвете

Просыпаться на рассвете Оттого, что радость душит,

Я над ними склонюсь, как над чашей

Осипу Мандельштаму Я над ними склонюсь, как над чашей,

Жарко веет ветер душный

Жарко веет ветер душный, Солнце руки обожгло,

Хорошо здесь: и шелест, и хруст

Хорошо здесь: и шелест, и хруст; С каждым утром сильнее мороз,

Дорогою ценой и нежданной

Дорогою ценой и нежданной Я узнала, что помнишь и ждешь.

Бессонница

Где-то кошки жалобно мяукают, Звук шагов я издали ловлю…

Вечерний звон у стен монастыря

Вечерний звон у стен монастыря, Как некий благовест самой природы…

Справа раскинулись пустыри

Справа раскинулись пустыри, С древней, как мир, полоской зари.

И в Киевском храме Премудрости Бога

И в Киевском храме Премудрости Бога, Припав к солее, я тебе поклялась,

Проводила друга до передней

Проводила друга до передней, Постояла в золотой пыли,

Наследница

От Царскосельских лип… Пушкин

Буду тихо на погосте

Буду тихо на погосте Под доской дубовой спать,

Смерть поэта

Как птица, мне ответит эхо. Б. П.

Я окошка не завесила

Я окошка не завесила, Прямо в горницу гляди.

Был блаженной моей колыбелью

Был блаженной моей колыбелью Темный город у грозной реки

Брат! Дождалась я светлого дня

‘Брат! Дождалась я светлого дня. В каких скитался ты странах?!

Хорони, хорони меня, ветер

Хорони, хорони меня, ветер! Родные мои не пришли,

Если бы тогда шальная пуля

Если бы тогда шальная пуля Легкою тропинкою июля

Когда о горькой гибели моей

Когда о горькой гибели моей Весть поздняя его коснется слуха,

И музыка тогда ко мне

И музыка тогда ко мне Тернового пути еще не знала.

В разбитом зеркале

Непоправимые слова Я слушала в тот вечер звездный,

Я подымаю трубку — я называю имя

Я подымаю трубку — я называю имя, Мне отвечает голос — какого на свете нет…

Я улыбаться перестала

Я улыбаться перестала, Морозный ветер губы студит,

Тень

Что знает женщина одна о смертном часе? О. Мандельштам

Москве

Москва… как много в этом звуке… Пушкин А. С.

Щели в саду вырыты

1 Щели в саду вырыты,

Путник милый, ты далече

Путник милый, ты далече, Но с тобою говорю.

Завещание

Моей наследницей полноправной будь, Живи в моем дому, пой песнь, что я сложила

Мне не надо счастья малого

Мне не надо счастья малого, Мужа к милой провожу

Стокгольмская хартия

Бессмертен день, когда одною грудью Страна труда восстала против зла

А как музыка зазвучала

А как музыка зазвучала И очнулась вокруг зима,

Говорят дети

В садах впервые загорелись маки, И лету рад и вольно дышит город

Тот город, мной любимый с детства

Тот город, мной любимый с детства, В его декабрьской тишине

И по собственному дому

И по собственному дому Я иду, как по чужому,

Лишняя

Тешил — ужас. Грела — вьюга. Вел вдоль смерти — мрак.

Из памяти твоей я выну этот день

Из памяти твоей я выну этот день, Чтоб спрашивал твой взор беспомощно-туманный:

И вот, наперекор тому

В лесу голосуют деревья. Н.З.

Мы не встречаться больше научились

Мы не встречаться больше научились, Не подымаем друг на друга глаз,

Р.С.Ф.С.Р.

Первая среди равных, Славная среди славных,

Мне голос был

Мне голос был. Он звал утешно, Он говорил: «Иди сюда,

Дал Ты мне молодость трудную

Дал Ты мне молодость трудную. Столько печали в пути.

Призрак

Зажжённых рано фонарей Шары висячие скрежещут,

И жар по вечерам, и утром вялость

И жар по вечерам, и утром вялость, И губ растрескавшихся вкус кровавый.

Бывало, я с утра молчу

Бывало, я с утра молчу, О том, что сон мне пел.

Мне с тобою пьяным весело

Мне с тобою пьяным весело — Смысла нет в твоих рассказах.

Это ты осторожно коснулся

Это ты осторожно коснулся Очарованной

И последнее

Была над нами, как звезда над морем, Ища лучом девятый смертный вал,

В лесу

Четыре алмаза — четыре глаза, Два совиных и два моих.

Без названия

Среди морозной праздничной Москвы, Где протекает наше расставанье

В последний год, когда столица наша

В последний год, когда столица наша Первоначальное носила имя

По аллее проводят лошадок

По аллее проводят лошадок. Длинны волны расчесанных грив.

Всем обещаньям вопреки

Всем обещаньям вопреки И перстень сняв с моей руки,

Кому и когда говорила

«…И кто-то приказал мне: Говори! Припомни все…»

Я еще сегодня дома

Я еще сегодня дома, Но уже

Чем хуже этот век предшествующих

Чем хуже этот век предшествующих? Разве Тем, что в чаду печали и тревог

Путем всея земли

Прямо под ноги пулям, Расталкивая года,

Так будет

Не надо нам земли чужой, Свою мы создаем, —

Течет река неспешно

Течет река неспешно по долине, Многооконный на пригорке дом.

1 июня 1950

Пусть дети запомнят сегодняшний день Студеный, прохладный, погожий

Все обещало мне его

Все обещало мне его: Край неба, тусклый и червонный,

Я пришла тебя сменить, сестра

‘Я пришла тебя сменить, сестра, У лесного, у высокого костра.

Для того ль тебя носила

Для того ль тебя носила Я когда-то на руках,

Не повторяй — душа твоя богата

Не повторяй — душа твоя богата — Того, что было сказано когда-то,

Поэт (Подумаешь, тоже работа)

Подумаешь, тоже работа, — Беспечное это житье:

Когда в тоске самоубийства

Когда в тоске самоубийства Народ гостей немецких ждал,

Творчество

1 Бывает так: какая-то истома;

Рыбак

Руки голы выше локтя, А глаза синей, чем лед.

Я и плакала и каялась

Я и плакала и каялась, Хоть бы с неба грянул гром!

Надпись на неоконченном портрете

О, не вздыхайте обо мне, Печаль преступна и напрасна,

Там завтра мое улыбаясь сидело

Там завтра мое улыбаясь сидело . . . . . . . . . . . не пило, не ело.

Оставь, и я была как все

Оставь, и я была как все, И хуже всех была,

Что-то неладно со мною опять

Что-то неладно со мною опять… Сердце колотится сиро.

Чугунная ограда

Чугунная ограда, Сосновая кровать.

Теперь прощай, столица

Теперь прощай, столица, Прощай, весна моя,

Как соломинкой, пьешь мою душу

Как соломинкой, пьешь мою душу. Знаю, вкус ее горек и хмелен.

Скучно мне оберегать

Скучно мне оберегать От себя людей,

Музыке

Ты одна разрыть умеешь То, что так погребено,

О, горе мне

Отрывок из стихотворения «Городу Пушкина». О, горе мне! Они тебя сожгли…

И было сердцу ничего не надо

И было сердцу ничего не надо, Когда пила я этот жгучий зной…

Предыстория

Я теперь живу не там… Пушкин А. С.

Я пришла к поэту в гости

Александру Блоку Я пришла к поэту в гости.

Забудут? – вот чем удивили

Забудут? – вот чем удивили! Меня забывали сто раз,

Не смущаюсь я речью обидною

Не смущаюсь я речью обидною, Никого ни в чем не виню.

Косноязычно славивший меня

Косноязычно славивший меня Еще топтался на краю эстрады.

Ташкент

Затворилась навек дверь его А закат этот символ разлук…

Эхо

В прошлое давно пути закрыты, И на что мне прошлое теперь?

И не дослушаю впотьмах

И не дослушаю впотьмах Неконченную фразу.

Здесь девушки прелестнейшие спорят

Здесь девушки прелестнейшие спорят За честь достаться в жены палачам,

Синий вечер

Синий вечер. Ветры кротко стихли, Яркий свет зовет меня домой.

Ответ

В. А. Комаровскому Какие странные слова

Майский снег

Пс.6, ст.7 Прозрачная ложится пелена

В промежутках между грозами

В промежутках между грозами, Мрачной яркостью богатые,

Приморский парк Победы

Еще недавно плоская коса, Черневшая уныло в невской дельте,

Вам жить, а мне не очень

Вам жить, а мне не очень, Тот близок поворот.

Может быть, потом ненавидел

Может быть, потом ненавидел И жалел, что тогда не убил.

Важно с девочками простились

Важно с девочками простились, На ходу целовали мать,

Божий Ангел, зимним утром

Божий Ангел, зимним утром Тайно обручивший нас,

Зов