Ахматова Анна Андреевна
1889 - 1966

Ахматова Анна Андреевна

А́нна Андре́евна Ахма́това (при рождении Го́ренко, по первому мужу Го́ренко-Гумилёва[11], после развода взяла псевдоним-фамилию Ахма́това[12], по второму мужу Ахма́това-Шиле́йко[13], после развода Ахма́това[14]; 11 [23] июня 1889[15][16], Одесса, Херсонская губерния — 5 марта 1966, Домодедово, Московская область) — русская поэтесса[~ 1][18][19][20], одна из наиболее значимых фигур русской литературы XX века. Была номинирована на Нобелевскую премию по литературе (1965[21] и 1966[22]). Ставшая классиком русской поэзии, Ахматова подвергалась замалчиванию, цензуре и преследованиям (постановление ЦК ВКП(б) 1946 года не было отменено при её жизни), многие произведения не были опубликованы на родине не только при жизни автора, но и более двух десятилетий после её смерти. В то же время имя Ахматовой ещё при жизни окружала слава среди почитателей поэзии как в СССР, так и в эмиграции. Одно из наиболее значительных произведений Ахматовой — поэма «Реквием», в которой отражено горе жён и матерей «врагов народа». Первые две главы поэмы были написаны в 1934—1935 годах, 3—7-я главы — в 1936—1943 годах, остальные — дорабатывались на протяжении будущих двадцати лет, когда саму Ахматову исключили из Союза писателей СССР. Сама поэма долгое время не публиковалась, выходила в самиздате, в свет она вышла в середине 1980-х.

908

Стихотворений

77

Лет жизни

Стихотворения

И в Киевском храме Премудрости Бога

И в Киевском храме Премудрости Бога, Припав к солее, я тебе поклялась,

Читая Гамлета

У кладбища направо пылил пустырь, А за ним голубела река.

Борис Пастернак (Поэт)

Он, сам себя сравнивший с конским глазом, Косится, смотрит, видит, узнает,

От странной лирики, где каждый шаг

От странной лирики, где каждый шаг — секрет, Где пропасти налево и направо,

Колыбельная

Далеко в лесу огромном, Возле синих рек,

Ты смертною не можешь сделать душу

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Ты смертною не можешь сделать душу,

Маяковский в 1913 году

Я тебя в твоей не знала славе, Помню только бурный твой расцвет,

Я играю в ту самую игру

Я играю в ту самую игру, От которой я и умру.

Там тень моя осталась и тоскует

Там тень моя осталась и тоскует, В той светло-синей комнате живет,

Ты любила меня и жалела

М. Цветаевой Ты любила меня и жалела,

Еще об этом лете

Отрывок И требовала, чтоб кусты

Перед весной бывают дни такие

Перед весной бывают дни такие: Под плотным снегом отдыхает луг,

На руке его много блестящих колец

На руке его много блестящих колец — Покоренных им девичьих нежных сердец.

Как невеста, получаю

Как невеста, получаю Каждый вечер по письму,

Я у музыки прошу

Я у музыки прошу Пощады в день осенний,

Смирение

Смирение! — не ошибись дверьми, Войди сюда и будь всегда со мною.

И было сердцу ничего не надо

И было сердцу ничего не надо, Когда пила я этот жгучий зной…

Постучись кулачком — я открою

Постучись кулачком – я открою. Я тебе открывала всегда.

Полночные стихи

По волнам блуждаюсь и прячусь в лесу, Мерещусь на чистой эмали,

Вечерние часы перед столом

Вечерние часы перед столом. Непоправимо белая страница.

Как вышедший из западных ворот

Как вышедший из западных ворот Родного города и землю обошедший

Муза ушла по дороге

Муза ушла по дороге, Осенней, узкой, крутой,

Я написала слова

Я написала слова, Что долго сказать не смела.

Глаз не свожу с горизонта

Глаз не свожу с горизонта, Где мятели пляшут чардаш…

Весенним солнцем это утро пьяно

Весенним солнцем это утро пьяно, И на террасе запах роз слышней,

Выход книги (Из цикла «Тайны ремесла»)

Тот день всегда необычаен. Скрывая скуку, горечь, злость,

И анютиных глазок стая

И анютиных глазок стая Бархатистый хранит силуэт —

В сочельник

Заключенье небывшего цикла Часто сердцу труднее всего.

Удивляйтесь, что была печальней

Удивляйтесь, что была печальней Между молотом и наковальней,

Волга — Дон

В грозном вое степных ураганов, Рассекая земную грудь,

Вот это я тебе, взамен могильных роз

Памяти М. Булгакова Вот это я тебе, взамен могильных роз,

Я в этой церкви слушала Канон

Я в этой церкви слушала Канон Андрея Критского в день строгий и печальный,

Вижу, вижу лунный лук

Вижу, вижу лунный лук Сквозь листву густых ракит,

А человек, который для меня

А человек, который для меня Теперь никто, а был моей заботой

Из цикла «В пути»

Совсем вдали висел какой-то мост. И в темноте декабрьской, влажной, грязной

Тебе, Афродита, слагаю танец

Тебе, Афродита, слагаю танец, Танец слагаю тебе.

Петроград, 1919

И мы забыли навсегда, Заключены в столице дикой,

Наяву

И время прочь, и пространство прочь, Я все разглядела сквозь белую ночь:

Любо вам под половицей

Любо вам под половицей Перекликнуться с синицей

Столько просьб у любимой всегда

Столько просьб у любимой всегда! У разлюбленной просьб не бывает.

Этой ивы листы в девятнадцатом веке увяли

Отрывок из стихотворения Городу Пушкина

Разве я стала совсем не та

Разве я стала совсем не та, Что там, у моря,

Кому и когда говорила

«…И кто-то приказал мне: Говори! Припомни все…»

Маскарад в парке

Луна освещает карнизы, Блуждает по гребням реки…

Я живу, как кукушка в часах

Я живу, как кукушка в часах, Не завидую птицам в лесах.

И в памяти, словно в узорной укладке

И в памяти, словно в узорной укладке: Седая улыбка всезнающих уст,

И кружку пенили отцы

И кружку пенили отцы, И уходили сорванцы,

Загорелись иглы венчика

Загорелись иглы венчика Вкруг безоблачного лба.

Исповедь

Умолк простивший мне грехи. Лиловый сумрак гасит свечи,

Завещание

Моей наследницей полноправной будь, Живи в моем дому, пой песнь, что я сложила

Так скучай обо мне поскучнее

Так скучай обо мне поскучнее И побудничнее томись.

Со шпаной в канавке

Со шпаной в канавке Возле кабака,

Запретная роза

Ваша горькая божественная речь… А. Н

Опять подошли незабвенные даты

Опять подошли «незабвенные даты», И нет среди них ни одной не проклятой.

Любовь всех раньше станет смертным прахом

Любовь всех раньше станет смертным прахом. Смирится гордость, и умолкнет лесть.

Пока не свалюсь под забором

Пока не свалюсь под забором И ветер меня не добьет,

Приморский парк Победы

Еще недавно плоская коса, Черневшая уныло в невской дельте,

У меня есть улыбка одна

У меня есть улыбка одна: Так, движенье чуть видное губ,

По валам старинных укреплений

По валам старинных укреплений Два монаха медленно прошли

Так отлетают темные души

Так отлетают темные души… — Я буду бредить, а ты не слушай.

1925

И неоплаканною тенью Я буду здесь блуждать в ночи,

Хулимые, хвалимые

Хулимые, хвалимые, Ваш голос прост и дик.

С первым звуком, слетевшим с рояля

С первым звуком, слетевшим с рояля, Я шепчу тебе: ‘Здравствуй, князь’.

Ведь где-то есть простая жизнь

Ведь где-то есть простая жизнь и свет, Прозрачный, теплый и весёлый…

Как будто я все ведала заранее

Как будто я все ведала заранее, Как будто я алмазную дарани

Не странно ли, что знали мы его

Не странно ли, что знали мы его? Был скуп на похвалы, но чужд хулы и гнева,

Я горькая и старая. Морщины

Я горькая и старая. Морщины Покрыли сетью желтое лицо.

И на этом сквозняке

… И на этом сквозняке Исчезают мысли, чувства…

В последний год, когда столица наша

В последний год, когда столица наша Первоначальное носила имя

Последнее возвращение

У меня одна дорога: От окна и до порога.

Пятая роза

Дм. Бву Звалась Soleil¹ ты или Чайной

Через 23 года

Я гашу те заветные свечи, Мой окончен волшебный вечер, —

Пророчишь, горькая, и руки уронила

О.А. Глебовой-Судейкиной Пророчишь, горькая, и руки уронила,

Юдифь

В шатре опустилась полночная мгла, Светильник задула, лампады зажгла.

Превращая концы в начала

Превращая концы в начала, Верно, людям я спать мешала.

Целый год ты со мной неразлучен

Целый год ты со мной неразлучен, А как прежде и весел и юн!

Твой белый дом и тихий сад оставлю

Твой белый дом и тихий сад оставлю. Да будет жизнь пустынна и светла.

А! Это снова ты. Не отроком влюбленным

А! Это снова ты. Не отроком влюбленным, Но мужем дерзостным, суровым, непреклонным

Нет, это не я, это кто-то другой страдает

Нет, это не я, это кто-то другой страдает. Я бы так не могла, а то, что случилось,

Уединение

Так много камней брошено в меня, Что ни один из них уже не страшен,

Я окошка не завесила

Я окошка не завесила, Прямо в горницу гляди.

Не сраженная бледным страхом

Не сраженная бледным страхом И отмщения зная срок,

Еще говорящую трубку

Еще говорящую трубку Она положила обратно,

Мне веселее ждать его

Мне веселее ждать его, Чем пировать с другим…

Это просто, это ясно

Это просто, это ясно, Это всякому понятно,

Ленинград в марте

Cardan solaire* на Меньшиковом доме. Подняв волну, проходит пароход.

Он любил три вещи на свете

Он любил три вещи на свете: За вечерней пенье, белых павлинов

Это было, когда улыбался

Отрывок из поэмы «Реквием»

И северная весть на севере застала

И северная весть на севере застала Средь вереска, зацветшего вчера,

И снова осень валит Тамерланом

И снова осень валит Тамерланом, В арбатских переулках тишина.

Я всем прощение дарую

Я всем прощение дарую И в Воскресение Христа

За плечом, где горит семисвечник

За плечом, где горит семисвечник, И где тень Иудейской стены,

Третью весну встречаю вдали

Третью весну встречаю вдали От Ленинграда.

Каждый день по-новому тревожен

Каждый день по-новому тревожен, Все сильнее запах спелой ржи.

И увидел месяц лукавый

И увидел месяц лукавый, Притаившийся у ворот,

Поздний ответ

М. И. Цветаевой Белорученька моя, чернокнижница…

А ты думал, я тоже такая

А ты думал — я тоже такая, Что можно забыть меня,

Безвольно пощады просят

Безвольно пощады просят Глаза. Что мне делать с ними,

Я научилась просто мудро жить

Я научилась просто, мудро жить, Смотреть на небо и молиться Богу,

Настоящую нежность не спутаешь

Настоящую нежность не спутаешь Ни с чем, и она тиха.

Вечерняя комната

Я говорю сейчас словами теми, Что только раз рождаются в душе.

Все опять возвратится ко мне

Все опять возвратится ко мне: Раскаленная ночь и томленье

Мы не встречаться больше научились

Мы не встречаться больше научились, Не подымаем друг на друга глаз,

Это и не старо и не ново

Это и не старо и не ново, Ничего нет сказочного тут.

Из Седьмой Северной элегии

…А я молчу — я тридцать лет молчу. Молчание арктическими льдами

Может быть, потом ненавидел

Может быть, потом ненавидел И жалел, что тогда не убил.

Прогулка (Перо задело о верх экипажа)

Перо задело о верх экипажа. Я поглядела в глаза его.

При музыке

Опять приходит полонез Шопена. О, Боже мой! — как много вееров,

Бессонница

Где-то кошки жалобно мяукают, Звук шагов я издали ловлю…

Пива светлого наварено

Пива светлого наварено, На столе дымится гусь…

Это рысьи глаза твои, Азия

Это рысьи глаза твои, Азия, Что-то высмотрели во мне,

Дорожная, или Голос из темноты

Кто чего боится, То с тем и случится, —

Городу

Весь ты сыгранный на шарманке, Отразившийся весь в Фонтанке,

Корея в огне

I Где ароматом веяли муссоны

Чернеет дорога приморского сада

Чернеет дорога приморского сада, Желты и свежи фонари.

Сказал, что у меня соперниц нет

Сказал, что у меня соперниц нет. Я для него не женщина земная,

О десятых годах

И никакого розового детства… Веснушечек, и мишек, и игрушек,

Не с теми я, кто бросил землю

Не с теми я, кто бросил землю На растерзание врагам.

И неоплаканною тенью

И неоплаканною тенью Я буду здесь блуждать в ночи,

Романс

Что тоскуешь, будто бы вчера Мы расстались: между нами вечность —

Последнее стихотворение

Отрывок из цикла «Тайны ремесла». Одно, словно кем-то встревоженный гром,

Шутки — шутками, а сорок

Шутки — шутками, а сорок Гладких лет в тюрьме,

Горят твои ладони

‘Горят твои ладони, В ушах пасхальный звон,

Приди как хочешь

Il me remet en mon premier Malheur. Luise Labe.

Царскосельские строки

Памяти Н.С.Г. I

Пять строек великих, как пять маяков

Пять строек великих, как пять маяков, Светящих сквозь толщу грядущих веков,

Запад клеветал и сам же верил

Запад клеветал и сам же верил, И роскошно предавал Восток,

Смуглый отрок бродил по аллеям

Смуглый отрок бродил по аллеям, У озерных грустил берегов,

По аллее проводят лошадок

По аллее проводят лошадок. Длинны волны расчесанных грив.

Когда уже к неведомой отчизне

Когда уже к неведомой отчизне Ее рука незримая вела,

Четыре времени года

Сегодня я туда вернусь, Где я была весной.

Как вплелась в мои темные косы

Как вплелась в мои темные косы Серебристая нежная прядь —

Небывалая осень

Небывалая осень построила купол высокий, Был приказ облакам этот купол собой не темнить.

Я любимого нигде не встретила

Я любимого нигде не встретила: Столько стран прошла напрасно.

Ты поверь, не змеиное острое жало

Ты поверь, не змеиное острое жало, А тоска мою выпила кровь.

Мне безмолвие стало домом

Мне безмолвие стало домом И столицею — немота.

Пришли и сказали: «Умер твой брат»

Н.Г. Jen’aurai pas l’honneur sublime

Бег времени (Что войны, что чума)

Что войны, что чума? — конец им виден скорый, Их приговор почти произнесён.

Я выбрала тех, с кем хотела молчать

Я выбрала тех, с кем хотела молчать В душистом спокойном тепле,

Два стихотворения

1 Подушка уже горяча

Не мешай мне жить

Не мешай мне жить — и так не сладко, Что ты вздумал, что тебя томит?

Слух чудовищный бродит по городу

Слух чудовищный бродит по городу, Забирается в домы, как тать.

Предсказание

Видел я тот венец златокованый… Не завидуй такому венцу!

Пускай огонь сигнальный не горит

Пускай огонь сигнальный не горит И город в мраке небывалом тонет,

Не в лесу мы, довольно аукать

Не в лесу мы, довольно аукать, Я насмешек таких не люблю…

Вместо послесловия

А там, где сочиняют сны, Обоим — разных не хватило,

За такую скоморошину

За такую скоморошину, Откровенно говоря,

И юностью манит, и славу сулит

И юностью манит, и славу сулит, Так снова со мной сатана говорит:

Стеклянный воздух над костром

. . . . . . . . . . . . . . . . . . Стеклянный воздух над костром

Не то чтобы тебя ищу

Не то чтобы тебя ищу, Мне долю не принять такую,

Когда в мрачнейшей из столиц

Когда в мрачнейшей из столиц Рукою твердой, но усталой,

Господь немилостив к жнецам и садоводам

Господь немилостив к жнецам и садоводам. Звеня, косые падают дожди

Не убил, не проклял, не предал

Не убил, не проклял, не предал, Только больше не смотрит в глаза.

Клевета

И всюду клевета сопутствовала мне. Ее ползучий шаг я слышала во сне

От этих антивстреч

От этих антивстреч Меня бы уберечь

Пою эту встречу, пою это чудо

Пою эту встречу, пою это чудо — Пришел ты когда-то ко мне ниоткуда,

И меня по ошибке пленило

И меня по ошибке пленило, Как нарядная пляшет беда…

Прикована к смутному времени

Прикована к смутному времени В нищете ледяных дворцов.

Мне не надо счастья малого

Мне не надо счастья малого, Мужа к милой провожу

Памяти друга

И в День Победы, нежный и туманный, Когда заря, как зарево, красна,

Нам встречи нет. Мы в разных станах

Нам встречи нет. Мы в разных станах, Туда ль зовешь меня, наглец,

Это с тобой я встречала тогда

Это с тобой я встречала тогда Первую старость.

Сердце бьется ровно, мерно

Сердце бьется ровно, мерно. Что мне долгие года!

Ты письмо мое, милый, не комкай

Ты письмо мое, милый, не комкай. До конца его, друг, прочти.

Тот город, мной любимый с детства

Тот город, мной любимый с детства, В его декабрьской тишине

«Иеремия» Стравинского

И вот из мрака встает одна Еще чернее, чем темнота,

О, это был прохладный день

О, это был прохладный день В чудесном городе Петровом!

Покорно мне воображенье

Покорно мне воображенье В изображеньи серых глаз.

Важно с девочками простились

Важно с девочками простились, На ходу целовали мать,

На шее мелких четок ряд

На шее мелких чёток ряд, В широкой муфте руки прячу,

Ты кто-то из прежней жизни

Ты кто-то из прежней жизни, А кто — не вспомнить теперь…

Художнику

Мне все твоя мерещится работа, Твои благословенные труды:

Из «дневника путешествия»

Стихи на случай Светает — это Страшный суд.

Сердце к сердцу

Сердце к сердцу не приковано, Если хочешь — уходи.

Зов

В которую-то из сонат Тебя я прячу осторожно.

Бывало, я с утра молчу

Бывало, я с утра молчу, О том, что сон мне пел.

Памяти Вали

1 Щели в саду вырыты,

И никогда здесь не наступит утро

И никогда здесь не наступит утро. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Тяжела ты, любовная память

Тяжела ты, любовная память! Мне в дыму твоем петь и гореть,

Не недели, не месяцы — годы

Не недели, не месяцы – годы Расставались. И вот наконец

И город древен, как земля

И город древен, как земля, Из чистой глины сбитый.

Течет река неспешно

Течет река неспешно по долине, Многооконный на пригорке дом.

Особенных претензий не имею

Особенных претензий не имею Я к этому сиятельному дому,

Над водой

Стройный мальчик пастушок, Видишь, я в бреду.

Летний сад

Я к розам хочу, в тот единственный сад, Где лучшая в мире стоит из оград,

Из завещания Васильки

А княгиня моя, где захочет жить, Пусть будет ей вольной воля,

Первая песенка

Таинственной невстречи Пустынны торжества,

Данте

Il mio bel San Giovanni Dante [1]

Как ни стремилась к Пальмире я

Как ни стремилась к Пальмире я Золотоглавой,

Последний тост

Я пью за разорённый дом, За злую жизнь мою,

Падение Берлина

(В кино) Я в два часа четыре долгих года

Смерть одна на двоих

Смерть одна на двоих. Довольно! . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Не лги мне

Не лги мне, не лги мне, не лги мне, Я больше терпеть не могу.

Париж

Весенний воздух властно смел . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Подошла

Подошла. А волненья не выдал, Равнодушно глядя в окно.

Музыке

Ты одна разрыть умеешь То, что так погребено,

Нет, царевич, я не та

Нет, царевич, я не та, Кем меня ты видеть хочешь,

Чтоб я не предавалась суесловью

Чтоб я не предавалась суесловью. А между ними маленькая дверь.

Памяти 19 июля 1914

Мы на сто лет состарились, и это Тогда случилось в час один:

Ты всегда таинственный и новый

Ты всегда таинственный и новый, Я тебе послушней с каждым днем,

Здесь все тебе принадлежит по праву

Б. П. Здесь все тебе принадлежит по праву,

Без названия

Среди морозной праздничной Москвы, Где протекает наше расставанье

Почти в альбом

Услышишь гром и вспомнишь обо мне, Подумаешь: она грозы желала…

Когда лежит луна ломтем чарджуйской дыни

Когда лежит луна ломтем чарджуйской дыни На краешке окна, и духота кругом,

Что у нас общего

Что у нас общего? Стрелка часов И направление ветра?

Последняя роза

Вы напишете о нас наискосок И.Б.

Кое-как удалось разлучиться

Кое-как удалось разлучиться И постылый огонь потушить.

Я пришла сюда, бездельница

Я пришла сюда, бездельница, Все равно мне, где скучать!

И осталось из всего земного

И осталось из всего земного Только хлеб насущный твой,

Скука, скую

Скука, скую . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Ждала его напрасно много лет

Ждала его напрасно много лет. Похоже это время на дремоту.

Ночь моя — бред о тебе

Ночь моя — бред о тебе, День — равнодушное: пусть!

И мальчик, что играет на волынке

И мальчик, что играет на волынке, И девочка, что свой плетёт венок,

Всем обещаньям вопреки

Всем обещаньям вопреки И перстень сняв с моей руки,

Явление луны

А. К. Из перламутра и агата,

И ты ко мне вернулась знаменитой

И ты ко мне вернулась знаменитой, Темно-зеленой веточкой повитой,

Углем наметил на левом боку

Углем наметил на левом боку Место, куда стрелять,

Клятва

И та, что сегодня прощается с милым,- Пусть боль свою в силу она переплавит.

Сама Нужда смирилась наконец

Сама Нужда смирилась наконец, И отошла задумчиво в сторонку.

Рисунок на книге стихов

Он не траурный, он не мрачный, Он почти как сквозной дымок,

Последний день в Риме

Заключенье не бывшего цикла Часто сердцу труднее всего,

А ты теперь тяжелый и унылый

А ты теперь тяжелый и унылый, Отрекшийся от славы и мечты,

О нет, я не тебя любила

О нет, я не тебя любила, Палима сладостным огнем,

И последнее

Была над нами, как звезда над морем, Ища лучом девятый смертный вал,

Распятие

«Не рыдай Мене, Мати, во гробе зрящи»

Все отнято

Все отнято: и сила, и любовь. В немилый город брошенное тело

Путем всея земли

Прямо под ноги пулям, Расталкивая года,

Царскосельская ода

А в переулке забор дощатый… Н.Г.

Заболеть бы как следует, в жгучем бреду

Заболеть бы как следует, в жгучем бреду Повстречаться со всеми опять,

Еще тост

За веру твою! И за верность мою! За то, что с тобою мы в этом краю!

Я была тебе весной и песней

Я была тебе весной и песней, А потом была еще чудесней,

Здесь всё то же, то же, что и прежде

Здесь всё то же, то же, что и прежде, Здесь напрасным кажется мечтать.

Не дышали мы сонными маками

Не дышали мы сонными маками, И своей мы не знаем вины.

Вместо мудрости — опытность, пресное

В. С. Срезневской Вместо мудрости – опытность, пресное,

Я давно не верю в телефоны

Я давно не верю в телефоны, В радио не верю, в телеграф.

Еще одно лирическое отступление

Еще одно лирическое отступление Все небо в рыжих голубях,

Теперь никто не станет слушать песен

Теперь никто не станет слушать песен. Предсказанные наступили дни.

Узнала я, как опадают лица

Отрывок из поэмы Реквием

И сердце то уже не отзовется

Н.П. И сердце то уже не отзовется

Для суда и для стражи незрима

Для суда и для стражи незрима, В эту залу сегодня войду

Ничего не скажу, ничего не открою

Ничего не скажу, ничего не открою. Буду молча смотреть, наклонившись, в окно.

Мартовская элегия

Прошлогодних сокровищ моих Мне надолго, к несчастию, хватит.

Освобожденная

Чистый ветер ели колышет, Чистый снег заметает поля.

Как площади эти обширны

Как площади эти обширны, Как гулки и круты мосты!

Зачем вы отравили воду

Зачем вы отравили воду И с грязью мой смешали хлеб?

Знай, тот, кто оставил меня на какой-то странице

Знай, тот, кто оставил меня на какой-то странице И в мире блуждает и верен — как я — до конца,

Там зори из легчайшего огня

Там зори из легчайшего огня. Там. . . . . . . . . . . . . . .тени,

Гость

Все как раньше: в окна столовой Бьется мелкий метельный снег,

Слушая пение

Женский голос, как ветер, несется, Черным кажется, влажным, ночным,

Я знаю, с места не сдвинуться

Я знаю, с места не сдвинуться Под тяжестью Виевых век.

Не знаю, что меня вело

Не знаю, что меня вело Тогда над безднами такими.

Он прав — опять фонарь, аптека

Он прав – опять фонарь, аптека, Нева, безмолвие, гранит…

Городу Пушкина

И царскосельские хранительные сени… Пушкин

Одиночество

(Из Рильке) О святое мое одиночество — ты!

Под Коломной

Шервинским …Где на четырех высоких лапах

Город сгинул, последнего дома

Город сгинул, последнего дома Как живое взглянуло окно…

Москве

Москва… как много в этом звуке… Пушкин А. С.

Кавказское (Здесь Пушкина изгнанье началось)

Здесь Пушкина изгнанье началось И Лермонтова кончилось изгнанье.

Шепчет

Шепчет: ‘Я не пожалею Даже то, что так люблю —

Я гибель накликала милым

Я гибель накликала милым, И гибли один за другим.

За озером луна остановилась

За озером луна остановилась И кажется отворенным окном

Рыбак

Руки голы выше локтя, А глаза синей, чем лед.

Высокомерьем дух твой помрачен

Высокомерьем дух твой помрачен, И оттого ты не познаешь света.

В тот давний год, когда зажглась любовь

В тот давний год, когда зажглась любовь Как крест престольный в сердце обреченном,

Я улыбаться перестала

Я улыбаться перестала, Морозный ветер губы студит,

Я знаю, ты моя награда

Я знаю, ты моя награда За годы боли и труда,

Словно дальнему голосу внемлю

М. М. 3ощенко Словно дальнему голосу внемлю,

Вражье знамя

Вражье знамя Растает, как дым,

Уложила сыночка кудрявого

Уложила сыночка кудрявого И пошла на озеро по воду,

Приморский сонет

Здесь все меня переживет, Все, даже ветхие скворешни

Семь тысяч и три километра

Семь тысяч и три километра… Не услышишь, как мать зовет.

Что таится в зеркале

Что таится в зеркале? — Горе… Что шумит за стеной? — Беда.

В лесу

Четыре алмаза — четыре глаза, Два совиных и два моих.

Но тебе я не дала кольца

Но тебе я не дала кольца, Снег платочка к глазам прижимая.

Покорение пустыни

Чей дух извечно-молодой Над этим краем веял,

И умирать в сознаньи горделивом

… и умирать в сознаньи горделивом Что жертв своих не ведаешь числа,

Больничные молитвенные дни

Больничные молитвенные дни И где-то близко за стеною — море

И слава лебедью плыла

И слава лебедью плыла Сквозь золотистый дым.

Вечерний звон у стен монастыря

Вечерний звон у стен монастыря, Как некий благовест самой природы…

Победителям

Сзади Нарвские были ворота, Впереди была только смерть…

Говорят дети

В садах впервые загорелись маки, И лету рад и вольно дышит город

Из первой тетради

Отрывок Всю ночь не давали заснуть,

Послесловие

Как будто заблудившись в нежном лете, Бродила я вдоль липовых аллей

Молитва

Дай мне горькие годы недуга, Задыханья, бессонницу, жар,

Ташкент

Затворилась навек дверь его А закат этот символ разлук…

Тайны ремесла

1. Творчество Бывает так: какая-то истома;

Твоя свирель над тихим миром пела

Твоя свирель над тихим миром пела, И голос смерти тайно вторил ей,

Выбрала сама я долю

Выбрала сама я долю Другу сердца моего:

Цветы, холодные от рос

Цветы, холодные от рос И близкой осени дыханья,

И отнять у них невозможно

И отнять у них невозможно То, что в руки они берут,

В промежутках между грозами

В промежутках между грозами, Мрачной яркостью богатые,

Надпись на неоконченном портрете

О, не вздыхайте обо мне, Печаль преступна и напрасна,

Смерть

1 Я была на краю чего-то,

И любишь ты всю жизнь меня, меня одну

И любишь ты всю жизнь меня, меня одну. Да, если хочешь знать, и даже вот такую.

Двадцать первое, Ночь, Понедельник

Двадцать первое. Ночь. Понедельник. Очертанья столицы во мгле.

И со всех колоколен снова

… И со всех колоколен снова Победившее смерть слово

Алиса

I Все тоскует о забытом

Через много лет

Отрывок из цикла «Шиповник цветет». Ты стихи мои требуешь прямо…

На Казанском или на Волковом

На Казанском или на Волковом Время землю пришло покупать.

Если в небе луна не бродит

Если в небе луна не бродит, А стынет — ночи печать…

Слава миру

Что начал Стокгольм — продолжала Варшава, И миру звучит неумолчная слава,

Античная страничка

I. СМЕРТЬ СОФОКЛА Тогда царь понял, что умер Софокл.

Навстречу знаменам, навстречу полкам

Навстречу знаменам, навстречу полкам Вернувшейся армии нашей

Лондонцам

Двадцать четвертую драму Шекспира Пишет время бесстрастной рукой.

Пустые белые святки

Пустые белые святки. Мети, метель, мети.

И опять по самому краю

И опять по самому краю Лунатически я ступаю.

Ты мне не обещан ни жизнью, ни Богом

Ты мне не обещан ни жизнью, ни Богом, Ни даже предчувствием тайным моим.

Окопы, окопы

Окопы, окопы — Заблудишься тут!

Наше священное ремесло

Наше священное ремесло Существует тысячи лет…

И вот одна осталась я

И вот одна осталась я Считать пустые дни.

Зачем притворяешься ты

Зачем притворяешься ты То ветром, то камнем, то птицей?

Призрак

Зажжённых рано фонарей Шары висячие скрежещут,

Клеветникам

Напрасно кровавою пеленой Вы страну нашу мните покрыть, —

Брат! Дождалась я светлого дня

‘Брат! Дождалась я светлого дня. В каких скитался ты странах?!

In memoriam (А вы, мои друзья последнего призыва)

А вы, мои друзья последнего призыва! Чтоб вас оплакивать, мне жизнь сохранена.

Моею Музой оказалась мука

Моею Музой оказалась мука. Она со мною кое-как прошла

И черной музыки безумное лицо

…И черной музыки безумное лицо На миг появится и скроется во мраке,

Вы меня, как убитого зверя

Вы меня, как убитого зверя Нa кровавый подымете крюк,

И не дослушаю впотьмах

И не дослушаю впотьмах Неконченную фразу.

Меня влекут дороги Подмосковья

Меня влекут дороги Подмосковья, Как будто клад я закопала там,

Последнее письмо

О спутник мой неосторожный, Мой друг ревнивый и тревожный,

Я пришла к поэту в гости

Александру Блоку Я пришла к поэту в гости.

Александр у Фив

Наверно, страшен был и грозен юный царь, Когда он произнес: ‘Ты уничтожишь Фивы’.

Плотно сомкнуты губы сухие

Плотно сомкнуты губы сухие. Жарко пламя трех тысяч свечей.

Но кто подумать мог, что шестьдесят четвертый

Но кто подумать мог, что шестьдесят четвертый На самом донышке припас такое.

Лучше б мне частушки задорно выкликать

Лучше б мне частушки задорно выкликать, А тебе на хриплой гармонике играть!

Меня и этот голос не обманет

Меня и этот голос не обманет, Пора, пора вам, гость случайный, в путь,

Я не любила с давних дней

Я не любила с давних дней, Чтобы меня жалели,

Чем хуже этот век предшествующих

Чем хуже этот век предшествующих? Разве Тем, что в чаду печали и тревог

Ночное посещение

Все ушли и никто не вернулся. Не на листопадном асфальте

Северные элегии

В том доме было очень страшно жить, И ни камина жар патриархальный,

Эта встреча никем не воспета

Эта встреча никем не воспета, И без песен печаль улеглась.

Врачуй мне душу, а не то

Врачуй мне душу, а не то Я хуже чем умру.

Справа Днепр, а слева клены

Справа Днепр, а слева клены, Высь небес тепла.

Снова со мной ты

Снова со мной ты. О мальчик-игрушка! Буду ли нежной опять, как сестра?

Конец демона

Словно Врубель наш вдохновенный, Лунный луч тот профиль чертил.

Не с тобой мне есть угощенье

Не с тобой мне есть угощенье, Не тебя мне просить прощенья,

Ты к морю пришел, где увидел меня

Ты к морю пришел, где увидел меня, Где, нежность тая, полюбила и я.

Читатель

Не должен быть очень несчастным И главное скрытным. О нет! —

Надпись на книге

Что отдал – то твое. Шота Руставели

Слаб голос мой, но воля не слабеет

Слаб голос мой, но воля не слабеет, Мне даже легче стало без любви.

Три осени

Мне летние просто невнятны улыбки, И тайны в зиме не найду.

1950

Пятидесятый год — как бы водораздел, Вершина славного невиданного века,

Лотова жена

Жена же Лотова оглянулась позади его и стала соляным столпом.

Тебе покорной? Ты сошел с ума

Тебе покорной? Ты сошел с ума! Покорна я одной Господней воле.

Ты не хотел меня такой

Ты не хотел меня такой Какой я очень скоро стала,

Туманом легким парк наполнился

Вере Ивановой-Шварсалон Туманом легким парк наполнился,

Ива

А я росла в узорной тишине, В прохладной детской молодого века.

О, знала ль я, когда в одежде белой

О, знала ль я, когда в одежде белой Входила Муза в тесный мой приют,

Из Ленинградских элегий

О! Из какой великолепной тьмы, Из самой окончательной разлуки

Не находка она, а утрата

Не находка она, а утрата, И не истина это а — ложь…

Отрывок

…И кто-то, во мраке дерев незримый. Зашуршал опавшей листвой

Я не знаю, ты жив или умер

Я не знаю, ты жив или умер,— На земле тебя можно искать

Защитникам Сталина

Это те, что кричали: «Варраву Отпусти нам для праздника», те,

Как будто страшной песенки

Как будто страшной песенки Веселенький припев —

Стал мне реже сниться, слава Богу

Стал мне реже сниться, слава Богу, Больше не мерещится везде.

Я сошла с ума, о мальчик странный

Я сошла с ума, о мальчик странный, В среду, в три часа!

Из цикла «Сожженная тетрадь»

Пусть мой корабль пошел на дно, Дом превратился в дым…

Милому

Голубя ко мне не присылай, Писем беспокойных не пиши,

И от Царского до Ташкента

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . И от Царского до Ташкента

В мае

Сталинградской страды Золотые плода:

Как жизнь забывчива

Как жизнь забывчива, как памятлива смерть. июля 1961

Знаю, знаю — снова лыжи

Знаю, знаю – снова лыжи Сухо заскрипят.

Подвал памяти

О, погреб памяти. Хлебников

Звон монет

. . . . звон монет . . . . . . . . . . . .

Хозяйка румяна, и ужин готов

Хозяйка румяна, и ужин готов, И царствует где-то Борис Годунов…

Ты напрасно мне под ноги мечешь

Вижу я, Лебедь тешится моя.

Спасали всегда почему-то кого-то

Спасали всегда почему-то кого-то, Кто рядом со мною стоит.

Все ушли, и никто не вернулся

Все ушли, и никто не вернулся, Только, верный обету любви,

Путник милый, ты далече

Путник милый, ты далече, Но с тобою говорю.

Пускай австралийка меж нами незримая сядет

Пускай австралийка меж нами незримая сядет И скажет слова, от которых нам станет светло.

И все пошли за мной, читатели мои

И все пошли за мной, читатели мои, Я вас с собой взяла в тот пусть неповторимый.

Тот голос, с тишиной великой споря

Тот голос, с тишиной великой споря, Победу одержал над тишиной.

Умеръ

Четыре буквы, вечный мрак! И . . . . . . . . . лице…

Что нам разлука

Что нам разлука? — Лихая забава, Беды скучают без нас, —

Путь мой предсказан одною из карт

Путь мой предсказан одною из карт, Тою, которой не буду…

Имя

Татарское, дремучее Пришло из никуда,

Deprofundis

Deprofundis …[1] Мое поколенье Мало меду вкусило. И вот

Эпиграмма

Могла ли Биче словно Дант творить, Или Лаура жар любви восславить?

И в тайную дружбу с высоким

И в тайную дружбу с высоким, Как юный орел темноглазым,

Музыка

Д.Д.Шостаковичу В ней что-то чудотворное горит,

Глаза безумные твои

Глаза безумные твои И ледяные речи,

Напрягаю голос и слух

Напрягаю голос и слух, Говорю я как с духом дух,

Что с кровью рифмуется

…что с кровью рифмуется Кровь отравляет

В ту ночь мы сошли друг от друга с ума

В ту ночь мы сошли друг от друга с ума, Светила нам только зловещая тьма,

Не лирою влюбленного

Не лирою влюбленного Иду пленять народ —

Сочтенных дней осталось мало

Сочтенных дней осталось мало, Уже не страшно ничего,

Отстояли нас наши мальчишки

Отстояли нас наши мальчишки. Кто в болоте лежит, кто в лесу.

Кого просить, куда бежать

Кого просить, куда бежать, Кому валиться в ноги…

Три раза пытать приходила

Три раза пытать приходила. Я с криком тоски просыпалась

Щели в саду вырыты

1 Щели в саду вырыты,

Стряслось небывалое, злое

Стряслось небывалое, злое, Никак не избудешь его,

Будешь жить, не зная лиха

Будешь жить, не зная лиха, Править и судить,

Я слышу иволги всегда печальный голос

Я слышу иволги всегда печальный голос И лета пышного приветствую ущерб,

Если б все, кто помощи душевной

Если б все, кто помощи душевной У меня просил на этом свете, —

Это скуки первый слой

Это скуки первый слой …самой злой,

По той дороге, где Донской

По той дороге, где Донской Вел рать великую когда-то,

Александру Блоку

От тебя приходила ко мне тревога И уменье писать стихи.

Скучно мне оберегать

Скучно мне оберегать От себя людей,

Рахиль

Библейские стихи И служил Иаков за Рахиль семь

Помолись о нищей

Помолись о нищей, о потерянной, О моей живой душе,

Нет, ни в шахматы, ни в теннис

Нет, ни в шахматы, ни в теннис… То, во что с тобой играю,

Конечно, мне радости мало

Конечно, мне радости мало Такая сулила гроза,

В скорбях, в страстях, под нестерпимым гнетом

В скорбях, в страстях, под нестерпимым гнетом . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Кто тебя мучил такого

Кто тебя мучил такого . . . . . . . . . . . . . . . .

Подражание Кафке (Другие уводят любимых)

Другие уводят любимых, — Я с завистью вслед не гляжу.

Поэт (Подумаешь, тоже работа)

Подумаешь, тоже работа, — Беспечное это житье:

Протертый коврик под иконой

Протертый коврик под иконой, В прохладной комнате темно,

Соблазна не было. Соблазн в тиши живет

Соблазна не было. Соблазн в тиши живет, Он постника томит, святителя гнетет

Я бросила тысячи звонниц

Я бросила тысячи звонниц В мою ледяную Неву,

Из памяти твоей я выну этот день

Из памяти твоей я выну этот день, Чтоб спрашивал твой взор беспомощно-туманный:

И яростным вином блудодеянья

И яростным вином блудодеянья Они уже упились до конца.

О, молчи! от волнующих страстных речей

О, молчи! от волнующих страстных речей Я в огне и дрожу,

Целый день провела у окошка

Целый день провела у окошка И томилась: ‘Скорей бы гроза’.

Опять поминальный приблизился час

Отрывок из цикла Реквием. Опять поминальный приблизился час.

Вновь Исакий в облаченье

Вновь Исакий в облаченье Из литого серебра.

Если бы тогда шальная пуля

Если бы тогда шальная пуля Легкою тропинкою июля

Сказка о черном кольце

1 Мне от бабушки-татарки

В царском селе

По аллее проводят лошадок. Длинны волны расчесанных грив.

Справа раскинулись пустыри

Справа раскинулись пустыри, С древней, как мир, полоской зари.

Хорошо здесь: и шелест, и хруст

Хорошо здесь: и шелест, и хруст; С каждым утром сильнее мороз,

Я подымаю трубку — я называю имя

Я подымаю трубку — я называю имя, Мне отвечает голос — какого на свете нет…

Он не друг и не враг и не демон

Он не друг и не враг и не демон . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Уходи опять в ночные чащи

Уходи опять в ночные чащи, Там поет бродяга-соловей,

О, как меня любили ваши деды

О, как меня любили ваши деды, Улыбчиво, и томно, и светло.

Меня покинул в новолунье

Меня покинул в новолунье Мой друг любимый. Ну так что ж!

Я смертельна для тех, кто нежен и юн

‘Я смертельна для тех, кто нежен и юн. Я птица печали. Я — Гамаюн.

Непогребенных всех — я хоронила их

Непогребенных всех – я хоронила их, Я всех оплакала, а кто меня оплачет?

Первое возвращение

На землю саван тягостный возложен, Торжественно гудят колокола,

То лестью новогоднего сонета

То лестью новогоднего сонета, Из каторжных полученного рук,

Я не люблю цветы

Я не люблю цветы — они напоминают Мне похороны, свадьбы и балы,

Под рукоплесканья клеветы

Под рукоплесканья клеветы И зависти змеиный свист.

Заснуть огорченной

Заснуть огорченной, Проснуться влюбленной,

Подражание армянскому

Я приснюсь тебе черной овцою На нетвердых, сухих ногах,

То, что я делаю

То, что я делаю, способен делать каждый. Я не тонул во льдах, не изнывал от жажды,

Мне с тобою пьяным весело

Мне с тобою пьяным весело — Смысла нет в твоих рассказах.

Тень

Что знает женщина одна о смертном часе? О. Мандельштам

Проводила друга до передней

Проводила друга до передней, Постояла в золотой пыли,

Пусть даже вылета мне нет

Пусть даже вылета мне нет Из стаи лебединой…

На разведенном мосту

На разведенном мосту В день, ставший праздником ныне,

Эхо

В прошлое давно пути закрыты, И на что мне прошлое теперь?

Самой поэме

…и слово в музыку вернись. О.М.

Все в Москве пропитано стихами

Все в Москве пропитано стихами, Рифмами проколото насквозь.

Все, кого и не звали, в Италии

Все, кого и не звали, в Италии,- Шлют с дороги прощальный привет.

Высоко в небе облачко серело

Высоко в небе облачко серело, Как беличья расстеленная шкурка.

Со дня Купальницы-Аграфены

Со дня Купальницы-Аграфены Малиновый платок хранит.

Снова ветер знойного июля

Снова ветер знойного июля . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Тот август, как желтое пламя

Тот август, как желтое пламя, Пробившееся сквозь дым,

Не хулил меня, не славил

Не хулил меня, не славил, Как друзья и как враги.

Первый луч — благословенье Бога

Первый луч — благословенье Бога По лицу любимому скользнул,

На пороге белом рая

На пороге белом рая, Оглянувшись, крикнул: «Жду!»

Простишь ли мне эти ноябрьские дни

Простишь ли мне эти ноябрьские дни? В каналах приневских дрожат огни.

В тифу

Где-то ночка молодая, Звездная, морозная,..

Хозяйка

Е. С. Булгаковой В этой горнице колдунья

Там такие бродят души

Там такие бродят души, — Спят такие сны…

Копай, моя лопата

Копай, моя лопата, Звени, моя кирка.

Отлетела от меня удача

Отлетела от меня удача, Поглядела взглядом ястребиным

Для того ль тебя носила

Для того ль тебя носила Я когда-то на руках,

Памяти Пильняка

Всё это разгадаешь ты один… Когда бессонный мрак вокруг клокочет,

Слышишь, ветер поет блаженный

Слышишь, ветер поет блаженный То, что Лермонтов не допел.

Пленник чужой

Пленник чужой! Мне чужого не надо, Я и своиx-то устала считать.

Под крышей промерзшей пустого жилья

Под крышей промерзшей пустого жилья Я мертвенных дней не считаю,

Ташкент зацветает

Словно по чьему-то повеленью, Сразу стало в городе светло —

Не с такими еще разлучалась

Не с такими еще разлучалась, Не таких еще слала во тьму,

И клялись они Серпом и Молотом

И клялись они Серпом и Молотом Пред твоим страдальческим концом:

И это станет для людей

И это станет для людей Как времена Веспасиана,

Когда о горькой гибели моей

Когда о горькой гибели моей Весть поздняя его коснется слуха,

Мурка, не ходи, там сыч

Мурка, не ходи, там сыч На подушке вышит,

Будем вместе, милый, вместе

Будем вместе, милый, вместе, Знают все, что мы родные,

На стеклах нарастает лед

На стеклах нарастает лед, Часы твердят: «Не трусь!»

Сосны

Не здороваются, не рады! А всю зиму стояли тут,

Ты прости мне, что я плохо правлю

Ты прости мне, что я плохо правлю, Плохо правлю, да светло живу,

И когда друг друга проклинали

И когда друг друга проклинали В страсти, раскаленной добела,

От меня, как от той графини

От меня, как от той графини, Шел по лесенке винтовой,

Лилии

Я лилий нарвала прекрасных и душистых, Стыдливо-замкнутых, как дев невинных рой,

Они летят, они еще в дороге

М. Лозинскому Они летят, они еще в дороге,

Нас четверо

Комаровские наброски …И отступилась я здесь от всего,

Любовь покоряет обманно

Любовь покоряет обманно, Напевом простым, неискусным.

Улыбнулся, вставши на пороге

Улыбнулся, вставши на пороге, Умерло мерцание свечи.

Всё мне видится Павловск холмистый

Всё мне видится Павловск холмистый, Круглый луг, неживая вода,

И на ступеньки встретить

…И на ступеньки встретить Не вышли с фонарем.

Застольная

Под узорной скатертью Не видать стола.

Белая ночь

Небо бело страшной белизною, А земля как уголь и гранит.

Как мог ты, сильный и свободный

В.К. Шилейко Как мог ты, сильный и свободный,

Бессмертник сух и розов

Бессмертник сух и розов. Облака На свежем небе вылеплены грубо.

Накануне

. . . . . . . . . . . . накануне Я приду к тебе в том июне,

Стихи о Петербурге

1 Вновь Исакий в облаченье

В ремешках пенал и книги были

Н. Гумилеву В ремешках пенал и книги были,

Ни в лодке, ни в телеге

Ни в лодке, ни в телеге Нельзя попасть сюда.

Так раненого журавля

Так раненого журавля Зовут другие: курлы, курлы!

И теми стихами весь мир озарен

… И теми стихами весь мир озарен . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Дифирамб

Зеленей той весны не бывало еще во вселенной. 1909

И музыка тогда ко мне

И музыка тогда ко мне Тернового пути еще не знала.

И прекрасней мраков Рембрандта

И прекрасней мраков Рембрандта Просто плесень в черном углу.

Не оттого ль, уйдя от легкости проклятой

Не оттого ль, уйдя от легкости проклятой, Смотрю взволнованно на темные палаты?

Быть страшно тобою хвалимой

Быть страшно тобою хвалимой… Все мои подсчитала грехи.

Покинув рощи родины священной

Покинув рощи родины священной И дом, где Муза Плача изнывала,

Но я предупреждаю вас

Но я предупреждаю вас, Что я живу в последний раз.

Нет, с гуртом гонимым по Ленинке

О. Мандельштаму Нет, с гуртом гонимым по Ленинке

И там колеблется камыш

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . … И там колеблется камыш

1 июня 1950

Пусть дети запомнят сегодняшний день Студеный, прохладный, погожий

Мужество

Мы знаем, что ныне лежит на весах И что совершается ныне.

Семнадцать месяцев кричу

Отрывок из поэмы Реквием. Семнадцать месяцев кричу,

Какая есть, желаю вам другую

Какая есть. Желаю вам другую, Получше.

Полупрервана беседа

. . . полупрервана беседа . . . . . . . . . . . . . . . . . .

И той, что танцует лихо

… и той, что танцует лихо, И той, что всегда права,

Смерть Софокла

Тогда царь понял, что умер Софокл. Легенда

Музыка могла б мне дать

Музыка могла б мне дать Пощаду в день осенний,

Бисерным почерком пишете, Lise

Георгию Иванову Бисерным почерком пишете, Lise,

Учитель

Памяти Иннокентия Анненского А тот, кого учителем считаю,

Кого когда-то называли люди

Кого когда-то называли люди Царем в насмешку, Богом в самом деле,

Ты отступник

Ты — отступник: за остров зеленый Отдал, отдал родную страну,

Как страшно изменилось тело

Как страшно изменилось тело, Как рот измученный поблек!

Соседка — из жалости — два квартала

Соседка – из жалости – два квартала, Старухи, – как водится, – до ворот,

И жар по вечерам, и утром вялость

И жар по вечерам, и утром вялость, И губ растрескавшихся вкус кровавый.

Тринадцать строчек

И наконец ты словно произнес Не так, как те… что на одно колено, —

Июль 1914

I Пахнет гарью. Четыре недели

На свиданье с белой ночью

На свиданье с белой ночью Скоро я от вас уеду.

Ангел, три года хранивший меня

Ангел, три года хранивший меня, Вознесся в лучах и огне,

Я с тобой, мой ангел, не лукавил

Я с тобой, мой ангел, не лукавил, Как же вышло, что тебя оставил

Сероглазый король

Слава тебе, безысходная боль! Умер вчера сероглазый король.

Теперь я всех благодарю

Теперь я всех благодарю, Рахмат и хайер говорю

Жрицами божественной бессмыслицы

В.С. Сой Жрицами божественной бессмыслицы

А Смоленская нынче именинница

Памяти Ал. Блока А Смоленская нынче именинница,

Я умею любить

Я умею любить. Умею покорной и нежною быть.

И снова мадам Рекамье хороша

И снова мадам Рекамье хороша И Гёте, как Вертер, юн.

Так вот он — тот осенний пейзаж

Так вот он — тот осенний пейзаж, Которого я так всю жизнь боялась:

Я над ними склонюсь, как над чашей

Осипу Мандельштаму Я над ними склонюсь, как над чашей,

Неправда, не медный, неправда, не звон

Неправда, не медный, неправда, не звон, А тихий (?) и хвойный таинственный стон

Истлевают звуки в эфире

Истлевают звуки в эфире, И заря притворилась тьмой.

При непосылке поэмы

Приморские порывы ветра, И дом, в котором не живем,

А там мой мраморный двойник

…А там мой мраморный двойник, Поверженный под старым кленом,

Предвесенняя элегия

Меж сосен метель присмирела, Но, пьяная и без вина,

Веет ветер лебединый

Веет ветер лебединый, Небо синее в крови.

Клеопатра

Александрийские чертоги Покрыла сладостная тень.

Один идет прямым путем

Один идет прямым путем, Другой идет по кругу

Дорогою ценой и нежданной

Дорогою ценой и нежданной Я узнала, что помнишь и ждешь.

И в памяти черной, пошарив, найдешь

И в памяти черной, пошарив, найдешь До самого локтя перчатки,

И я не имею претензий

И я не имею претензий Ни к веку, ни к тем, кто вокруг.

Шелестит, опадая орешник

Шелестит, опадая орешник, . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Как люблю, как любила глядеть я

Как люблю, как любила глядеть я На закованные берега,

Все обещало мне его

Все обещало мне его: Край неба, тусклый и червонный,

Родилась я ни поздно, ни рано

Родилась я ни поздно, ни рано Это время блаженно дно,

24 мая

Это были черные тюльпаны, Это были страшные цветы.

Ты первый, ставший у источника

Ты первый, ставший у источника С улыбкой мертвой и сухой,

Как долог праздник новогодний

Графу В.П. Зубову Как долог праздник новогодний,

Одичалая и немая

Одичалая и немая, Это близишься ты, Седьмая!

Я не была здесь лет семьсот

Я не была здесь лет семьсот, Но ничего не изменилось…

Тост

За эти пламенные зори, За первый день твой, месяц май!

Петербург в 1913 году

За заставой воет шарманка, Водят мишку, пляшет цыганка

И как всегда бывает в дни разрыва

И как всегда бывает в дни разрыва, К нам постучался призрак первых дней,

После ветра и мороза

После ветра и мороза было Любо мне погреться у огня.

В городе райского ключаря

В городе райского ключаря, В городе мертвого царя

Цветов и неживых вещей

Цветов и неживых вещей Приятен запах в этом доме.

Не стращай меня грозной судьбой

Не стращай меня грозной судьбой И великою северной скукой.

Из набросков

Даль рухнула, и пошатнулось время, Бес скорости стал пяткою на темя

Небо мелкий дождик сеет

Небо мелкий дождик сеет На зацветшую сирень.

К музыке

Стала я, как в те года, бессонной, Ночь не отличаю ото дня,

Земная слава как дым

Земная слава как дым, Не этого я просила.

Сладок запах синих виноградин

Сладок запах синих виноградин… Дразнит опьяняющая даль.

Стокгольмская хартия

Бессмертен день, когда одною грудью Страна труда восстала против зла

Здравствуй, Легкий шелест слышишь

Здравствуй! Легкий шелест слышишь Справа от стола?

Есть три эпохи у воспоминаний

Последний ключ – холодный ключ забвенья. Он слаще всех жар сердца утолит.

Сонет-Эпилог

Против воли я твой, царица, берег покинул.

Предыстория

Я теперь живу не там… Пушкин А. С.

Но мы от этой нежности умрем

Но мы от этой нежности умрем . . . . . . . . . повсюду третья

Обыкновенным было это утро

Обыкновенным было это утро Московское и летнее почти что,

Есть в близости людей заветная черта

Есть в близости людей заветная черта, Ее не перейти влюбленности и страсти,-

Дьявол не выдал. Мне всё удалось

Дьявол не выдал. Мне всё удалось. Вот и могущества явные знаки.

Я еще сегодня дома

Я еще сегодня дома, Но уже

Мне больше ног моих не надо

Мне больше ног моих не надо, Пусть превратятся в рыбий хвост!

Думали: нищие мы

Думали: нищие мы, нету у нас ничего, А как стали одно за другим терять,

Ответ

В. А. Комаровскому Какие странные слова

Божий Ангел, зимним утром

Божий Ангел, зимним утром Тайно обручивший нас,

Белый дом

Морозное солнце. С парада Идут и идут войска.

Последняя

Услаждала бредами, Пением могил.

Там по белым дурманным макам

Там по белым дурманным макам Серой тучей ползут войска,

Завещать какой-то дикой скрипке

Завещать какой-то дикой скрипке Ужас и отчаянье свое.

Измена

Не оттого, что зеркало разбилось, Не оттого, что ветер выл в трубе,

И по собственному дому

И по собственному дому Я иду, как по чужому,

С самолета

На сотни верст, на сотни миль, На сотни километров

Белой ночью

Ах, дверь не запирала я, Не зажигала свеч,

Земля хотя и не родная

Земля хотя и не родная, Но памятная навсегда,

Как зеркало в тот день Нева лежала

Как зеркало в тот день Нева лежала, Закатом раскалившись докрасна,

Памяти В.С. Срезневской

Почти не может быть, ведь ты была всегда: В тени блаженных лип, в блокаде и больнице,

Это тот, кто сам мне подал цитру

…это тот, кто сам мне подал цитру В тихий час земных чудес,

Любовь (То змейкой, свернувшись клубком)

То змейкой, свернувшись клубком, У самого сердца колдует,

Отодвинув мечты и устав от идей

Отодвинув мечты и устав от идей, Жду зимы, как другие не ждут.

Привольем пахнет дикий мед

Привольем пахнет дикий мёд, Пыль — солнечным лучом,

Не давай мне ничего на память

Не давай мне ничего на память, Знаю я, как память коротка.

И это б могла, и то бы могла

И это б могла, и то бы могла, А сама, как береза в поле, легла,

Смятение

Было душно от жгучего света, А взгляды его — как лучи.

Я пришла тебя сменить, сестра

‘Я пришла тебя сменить, сестра, У лесного, у высокого костра.

Другая песенка

Несказанные речи Я больше не твержу,

Бежецк

Там белые церкви и звонкий, светящийся лед, Там милого сына цветут васильковые очи.

Мне ни к чему одические рати

Мне ни к чему одические рати И прелесть элегических затей.

Страх, во тьме перебирая вещи

Страх, во тьме перебирая вещи, Лунный луч наводит на топор.

И очертанья Фауста вдали

И очертанья Фауста вдали — Как города, где много черных башен

Уж я ль не знала бессонницы

Уж я ль не знала бессонницы Все пропасти и тропы,

Родная земля

В заветных ладанках не носим на груди, О ней стихи навзрыд не сочиняем,

Память о солнце

Память о солнце в сердце слабеет, Желтей трава,

Да, я любила их, те сборища ночные

Да, я любила их, те сборища ночные,- На маленьком столе стаканы ледяные,

Царскосельская статуя

Уже кленовые листы На пруд слетают лебединый,

Земной отрадой сердца не томи

Земной отрадой сердца не томи, Не пристращайся ни к жене, ни к дому,

Знаешь сам, что не стану славить

Знаешь сам, что не стану славить Нашей встречи горчайший день.

Древний город словно вымер

Древний город словно вымер, Странен мой приезд.

Долгим взглядом твоим истомленная

Долгим взглядом твоим истомленная, И сама научилась томить.

Сонет

Совсем не тот таинственный художник, Избороздивший Гофмановы сны,—

Приходи на меня посмотреть

Приходи на меня посмотреть. Приходи. Я живая. Мне больно.

В углу старик, похожий на барана

В углу старик, похожий на барана, Внимательно читает ‘Фигаро’.

Во сне

Чёрную и прочную разлуку Я несу с тобой наравне.

Всех друзей моих благодарю

Всех друзей моих благодарю: И того, с кем . . . я встречала

Только десять лет, ты шутишь, Боже мой

…Как! Только десять лет, ты шутишь, Боже мой, О как ты рано возвратился,

Прошло пять лет

Прошло пять лет,— и залечила раны, Жестокой нанесенные войной,

Беспамятна лишь жизнь

Беспамятна лишь жизнь, — такой не назовем Ее сестру, — последняя дремота

Песня мира

Качаясь на волнах эфира, Минуя горы и моря,

Заклинание

Из тюремных ворот, Из заохтенских болот,

Майский снег

Пс.6, ст.7 Прозрачная ложится пелена

Столько раз я проклинала

Столько раз я проклинала Это небо, эту землю,

Мне, лишенной огня и воды

Мне, лишенной огня и воды, Разлученной с единственным сыном…

Поэма без героя

Часть I Тринадцатый год

Приду туда, и отлетит томленье

Приду туда, и отлетит томленье. Мне ранние приятны холода.

Сад

Он весь сверкает и хрустит, Обледенелый сад.

А я иду, где ничего не надо

А я иду, где ничего не надо, Где самый милый спутник — только тень,

Пусть голоса органа снова грянут

Пусть голоса органа снова грянут, Как первая весенняя гроза:

Хорони, хорони меня, ветер

Хорони, хорони меня, ветер! Родные мои не пришли,

Когда умрем, темней не станет

А.А. Смирнову Когда умрем, темней не станет,

Севморпуть

Чей разум угадал сквозь льды Давно желанный путь,

Мелхола

Но Давида полюбила… дочь Саула, Мелхола. Саул думал: отдам ее за него, и она будет ему сетью.

И возникает мой сонет

И возникает мой сонет, Последний, может быть, на свете.

И мнится голос человека

И мнится — голос человека Здесь никогда не прозвучит,

Бесшумно ходили по дому

Бесшумно ходили по дому, Не ждали уже ничего.

Не смущаюсь я речью обидною

Не смущаюсь я речью обидною, Никого ни в чем не виню.

Многое еще, наверно, хочет

Многое еще, наверно, хочет Быть воспетым голосом моим:

А умирать поедем в Самарканд

А умирать поедем в Самарканд, На родину предвечных роз…

27 января 1944 (И в ночи январской, беззвездной)

И в ночи январской, беззвездной, Сам дивясь небывалой судьбе,

Угощу под заветнейшим кленом

Угощу под заветнейшим кленом Я беседой тебя не простой —

Синий вечер

Синий вечер. Ветры кротко стихли, Яркий свет зовет меня домой.

Когда я называю по привычке

Когда я называю по привычке Моих друзей заветных имена,

Уводили тебя на рассвете

Отрывок из поэмы Реквием

Любовная

А ведь мы с тобой Не любилися,

И ты мне все простишь

И ты мне все простишь: И даже то, что я не молодая,

А в зеркале двойник бурбонский профиль прячет

А в зеркале двойник бурбонский профиль прячет И думает, что он незаменим,

Буду черные грядки холить

Буду черные грядки холить, Ключевой водой поливать;

Он длится без конца

Он длится без конца — янтарный, тяжкий день! О, как невыразима грусть, как тщетно ожиданье!

Мы не умеем прощаться

Мы не умеем прощаться,- Все бродим плечо к плечу.

Как ты можешь смотреть на Неву

Как ты можешь смотреть на Неву, Как ты смеешь всходить на мосты?…

Венеция

Золотая голубятня у воды, Ласковой и млеюще-зеленой;

Когда в тоске самоубийства

Когда в тоске самоубийства Народ гостей немецких ждал,

Подражание корейскому

Приснился мне почти что ты Какая редкая удача!

Из-под смертного свода кургана

Из-под смертного свода кургана Вышла, может быть, чтобы опять

Нам свежесть слов и чувства простоту

Нам свежесть слов и чувства простоту Терять не то ль, что живописцу — зренье

Судьба ли так моя переменилась

Юнии Анреп Судьба ли так моя переменилась,

Не тайны и не печали

Не тайны и не печали, Не мудрой воли судьбы —

Угадаешь ты ее не сразу

Угадаешь ты ее не сразу [Жуткую и темную] заразу,

Почернел, искривился бревенчатый мост

Почернел, искривился бревенчатый мост, И стоят лопухи в человеческий рост,

Август

Он и праведный и лукавый, И всех месяцев он страшней:

Недуг томит три месяца в постели

Недуг томит три месяца в постели, И смерти я как будто не боюсь.

Я так молилась

Я так молилась: «Утоли Глухую жажду песнопенья!»

Смеркается, и в небе темно-синем

Смеркается, и в небе темно-синем, Где так недавно храм Ерусалимский

А я говорю, вероятно, за многих

А я говорю, вероятно, за многих: Юродивых, скорбных, немых и убогих,

Русский трианон (Поэма)

I В тени елизаветинских боскетов

Годовщину последнюю празднуй

Годовщину последнюю празднуй Ты пойми, что сегодня точь-в-точь

Подражание Анненскому

И с тобой, моей первой причудой, Я простился. Восток голубел.

И это грозило обоим

… и это грозило обоим, И это предчувствовал ты…

Моей сестре

Подошла я к сосновому лесу. Жар велик, да и путь не короткий.

Вам жить, а мне не очень

Вам жить, а мне не очень, Тот близок поворот.

И странный спутник был мне послан адом

И странный спутник был мне послан адом, Гость из невероятной пустоты.

Где, высокая, твой цыганенок

«Где, высокая, твой цыганенок, Тот, что плакал под черным платком,

В каждых сутках есть такой

В каждых сутках есть такой Смутный и тревожный час.

Похороны

Я места ищу для могилы. Не знаешь ли, где светлей?

За узором дымных стекол

За узором дымных стекол Хвойный лес под снегом бел.

Не мудрено, что похоронным звоном

Не мудрено, что похоронным звоном Звучит порой непокоренный стих.

Ни вероломный муж, ни трепетный жених

Ни вероломный муж, ни трепетный жених, . . . . . . . . . . . . . . . . . . . кто-то третий,

А в книгах я последнюю страницу

А в книгах я последнюю страницу Всегда любила больше всех других, —

Я с тобой не стану пить вино

Я с тобой не стану пить вино, Оттого что ты мальчишка озорной,

Письмо

Не кралось полуденным бродом, Не числилось в списке планет,

Все мы бражники здесь, блудницы

Все мы бражники здесь, блудницы, Как невесело вместе нам!

Отрывок о Ташкенте

И.М. Басалаеву на память о нашем Ташкенте Не знала б, как цветет айва,

К стихам

Вы так вели по бездорожью, Как в мрак падучая звезда.

Вижу выцветший флаг над таможней

Вижу выцветший флаг над таможней И над городом желтую муть.

Победа

Славно начато славное дело В грозном грохоте, в снежной пыли,

Музе

Муза-сестра заглянула в лицо, Взгляд ее ясен и ярок.

Здравствуй, Питер! Плохо, старый

Для Л. Н. Замятиной Здравствуй, Питер! Плохо, старый,

Песня о песне

Она сначала обожжет, Как ветерок студеный,

Утешение

Там Михаил Архистратиг Его зачислил в рать свою.

Как взглянуть теперь мне в эти очи

Как взглянуть теперь мне в эти очи, Стыден и несносен свет дневной.

Многим

Я – голос ваш, жар вашего дыханья, Я – отраженье вашего лица.

И жесткие звуки влажнели, дробясь

И жесткие звуки влажнели, дробясь, И с прошлым и с будущем множилась связь.

Голос памяти

О.А. Глебовой-Судейкиной Что ты видишь, тускло на стену смотря,

Вечером

Звенела музыка в саду Таким невыразимым горем.

Стансы

Стрелецкая луна, Замоскворечье, ночь. Как крестный ход идут часы Страстной недели.

Разлука призрачна

Разлука призрачна — мы будем вместе скоро, И все запретное как призрак Эльсинора.

Чугунная ограда

Чугунная ограда, Сосновая кровать.

Старый портрет

А.А. Экстер Сжала тебя золотистым овалом

Лишняя

Тешил — ужас. Грела — вьюга. Вел вдоль смерти — мрак.

Поглядишь, как будто спросишь

Поглядишь, как будто спросишь, Отчего все это так…

Наследница

От Царскосельских лип… Пушкин

Без крова, без хлеба, без дела

Без крова, без хлеба, без дела Жила я на радость врагам,

Ты, Азия, родина родин

Ты, Азия, родина родин! Вместилище гор и пустынь…

Стояла долго я у врат тяжелых ада

Стояла долго я у врат тяжелых ада, Но было тихо и темно в аду…

Памяти Сергея Есенина

Так просто можно жизнь покинуть эту, Бездумно и безбольно догореть.

Дал Ты мне молодость трудную

Дал Ты мне молодость трудную. Столько печали в пути.

Самые темные дни в году

Самые темные дни в году Светлыми стать должны.

Мартовские элегии

Еслы бы ты музыкой была, Я тебя бы слушал неотрывно,

Как слепоглухонемая

Как слепоглухонемая, Которой остались на свете

Гости

‘…ты пьян, И все равно пора нах хауз…’

Самый черный и душный самый

Самый черный и душный самый — Это город Пиковой Дамы.

Был блаженной моей колыбелью

Был блаженной моей колыбелью Темный город у грозной реки

Пусть кто-нибудь сюда придет

Пусть кто-нибудь сюда придет, Мне эта тишь невыносима

А мы?

А мы? Не так же ль мы

О, горе мне

Отрывок из стихотворения «Городу Пушкина». О, горе мне! Они тебя сожгли…

Нужен мне он или не нужен

Нужен мне он или не нужен — Этот титул мной заслужен.

Так не зря мы вместе бедовали

Так не зря мы вместе бедовали, Даже без надежды раз вздохнуть.

Пусть грубой музыки обрушится волна

Пусть грубой музыки обрушится волна, Пусть хриплый марш пересечет молчанье.

Как соломинкой, пьешь мою душу

Как соломинкой, пьешь мою душу. Знаю, вкус ее горек и хмелен.

Когда погребают эпоху

То град твой, Юлиан! Вяч. Иванов

Когда человек умирает

Когда человек умирает, Изменяются его портреты.

Я не любви твоей прошу

Я не любви твоей прошу. Она теперь в надежном месте.

Это ты осторожно коснулся

Это ты осторожно коснулся Очарованной

Кто его сюда прислал

Кто его сюда прислал Сразу изо всех зеркал

Показать бы тебе, насмешнице

Отрывок из поэмы Реквием. Показать бы тебе, насмешнице

Не будем пить из одного стакана

Не будем пить из одного стакана Ни воду мы, ни сладкое вино,

Мальчик сказал мне

Мальчик сказал мне: «Как это больно!» И мальчика очень жаль.

И упало каменное слово

И упало каменное слово На мою еще живую грудь.

Ты, верно, чей-то муж и ты любовник чей-то

Ты, верно, чей-то муж и ты любовник чей-то, В шкатулке без тебя еще довольно тем,

Широко распахнуты ворота

Широко распахнуты ворота, Липы нищенски обнажены,

Ты первый сдался

Ты первый сдался — я молчала Пред тем, что нас постигло. Ты!

Буду тихо на погосте

Буду тихо на погосте Под доской дубовой спать,

Новогодняя баллада

И месяц, скучая в облачной мгле, Бросил в горницу тусклый взор.

Жить, так на воле

Жить — так на воле, Умирать — так дома.

Герб небес изогнутый и древний

Герб небес изогнутый и древний. Что на нем, почти не разобрать.

Мы до того отравлены друг другом

Мы до того отравлены друг другом, Что можно и погибнуть невзначай,

Побег

О. А. Кузьминой-Караваевой «Нам бы только до взморья добраться,

Сон

Я знала, я снюсь тебе, Оттого не могла заснуть.

Зазвонили в Угличе рано

Зазвонили в Угличе рано, У царевича в сердце рана.

Так уж глаза опускали

Так уж глаза опускали, Бросив цветы на кровать,

Причитание (Ленинградскую беду)

В. А. Щеголевой Господеви поклонитеся

Сразу стало тихо в доме

Сразу стало тихо в доме, Облетел последний мак,

Долго шел через поля и села

Долго шел через поля и села, Шел и спрашивал людей:

Памяти Александра Блока

Пора забыть верблюжий этот гам И белый дом на улице Жуковской.

Лучше б я по самые плечи

Лучше б я по самые плечи Вбила в землю проклятое тело,

Разлука

Вечерний и наклонный Передо мною путь.

Причитание

Ленинградскую беду Руками не разведу,

Немного географии

О. М. Не столицею европейской

Потускнел на небе синий лак

Потускнел на небе синий лак, И слышнее песня окарины.

Надпись на книге (М. Лозинскому)

М. Лозинскому Почти от залетейской тени

Я и плакала и каялась

Я и плакала и каялась, Хоть бы с неба грянул гром!

Пушкин

Кто знает, что такое слава! Какой ценой купил он право,

Заплаканная осень, как вдова

Заплаканная осень, как вдова В одеждах черных, все сердца туманит…

Горчайшей смерти чашу

…горчайшей смерти чашу (нам не простили ничего)

На столике чай, печения сдобные

На столике чай, печения сдобные, В серебряной вазочке драже.

С грозных ли площадей Ленинграда

С грозных ли площадей Ленинграда Иль с блаженных летейских полей

Быть может, презреннее всех на земле

Быть может, презреннее всех на земле Нарушитель клятвы не данной.

О тебе вспоминаю я редко

О тебе вспоминаю я редко И твоей не пленяюсь судьбой,

Хочешь знать, как все это было

Хочешь знать, как все это было? — Три в столовой пробило,

Спокоен ход простых суровых дней

Сергею Судейкину Спокоен ход простых суровых дней,

Умирая, томлюсь о бессмертье

Умирая, томлюсь о бессмертье. Низко облако пыльной мглы…

Все расхищено, предано, продано

Наталии Рыковой Всё расхищено, предано, продано,

За ландышевый май

…За ландышевый май В моей Москве кровавой

Моему городу

Так под кровлей Фонтанного Дома, Где вечерняя бродит истома

За меня не будете в ответе

За меня не будете в ответе, Можете пока спокойно спать.

Все это было — твердая рука

Все это было — твердая рука И полувиноватая улыбка,

Десять лет и год твоя подруга

Десять лет и год твоя подруга Не слыхала, как поет гроза.

Высокие своды костела

Высокие своды костела Синей, чем небесная твердь…

Оставь нас с музыкой вдвоем

Оставь нас с музыкой вдвоем, Мы сговоримся скоро —

Безымянная здесь могила

Безымянная здесь могила . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Был он ревнивым, тревожным и нежным

Был он ревнивым, тревожным и нежным, Как божье солнце, меня любил,

Поджигателям

И чем грозите вы? Пожаром?

И Вождь орлиными очами

И Вождь орлиными очами Увидел с высоты Кремля,

Что ты можешь еще подарить

Что ты можешь еще подарить? — Той сияющей сущности пламя,

И целый день, своих пугаясь стонов

И целый день, своих пугаясь стонов, В тоске смертельной мечется толпа,

Ночью

Стоит на небе месяц, чуть живой, Средь облаков струящихся и мелких,

И через все, и каждый миг

И через все, и каждый миг, Через дела, через безделье

Забудут? – вот чем удивили

Забудут? – вот чем удивили! Меня забывали сто раз,

Двустишие

От других мне хвала — что зола. От тебя и хула — похвала.

Что там клокотало за дверью стеклянной

Что там клокотало за дверью стеклянной, То, может быть, не было мной.

О, есть неповторимые слова

О, есть неповторимые слова, Кто их сказал — истратил слишком много.

Если плещется лунная жуть

Если плещется лунная жуть, Город весь в ядовитом растворе.

Первое предупреждение

Какое нам, в сущности, дело, Что все превращается в прах,

Молитесь на ночь

Молитесь на ночь, чтобы вам Вдруг не проснуться знаменитым.

Третий Зачатьевский

Переулочек, переул… Горло петелькой затянул.

И я все расскажу тебе

И я все расскажу тебе: Как промчался ‘афганец’ дикий.

Лежала тень на месяце двурогом

Лежала тень на месяце двурогом… . . . . . . . . . . . . . . . . . . . страх.

Хорошо поют синицы

Хорошо поют синицы, У павлина яркий хвост,

Вторая годовщина

(Простые рифмы) Нет, я не выплакала их.

Там завтра мое улыбаясь сидело

Там завтра мое улыбаясь сидело . . . . . . . . . . . не пило, не ело.

И вот, наперекор тому

В лесу голосуют деревья. Н.З.

Проплывают льдины, звеня

Проплывают льдины, звеня, Небеса безнадежно бледны.

Муж хлестал меня узорчатым

Муж хлестал меня узорчатым, Вдвое сложенным ремнём.

За то, что я грех прославляла

За то, что я грех прославляла, Отступника жадно хваля,

В Выборге

О.А.Л-ской Огромная подводная ступень,

Черная вилась дорога

Черная вилась дорога, Дождик моросил,

Нам есть чем гордиться и есть что беречь

Нам есть чем гордиться и есть что беречь, И хартия прав, и родимая речь,

Пустых небес прозрачное стекло

Пустых небес прозрачное стекло, Большой тюрьмы белесое строенье

Где дремала пустыня

Где дремала пустыня — там ныне сады, Поля и озерная гладь.

Как у облака на краю

Как у облака на краю, Вспоминаю я речь твою,

Меня, как реку

Блажен, кто посетил сей мир В его минуты роковые.

Творчество

1 Бывает так: какая-то истома;

В каждом древе распятый Господь

В каждом древе распятый Господь, В каждом колосе тело Христово,

Не напрасно я носила

Не напрасно я носила Двадцать лет ярмо —

Песня последней встречи

Так беспомощно грудь холодела, Но шаги мои были легки.

Вот и доспорился яростный спорщик

Вот и доспорился яростный спорщик, До енисейских равнин…

Широк и желт вечерний свет

Широк и желт вечерний свет, Нежна апрельская прохлада.

Ах! — где те острова

Ах! — где те острова, Где растет трын-трава

Зазеркалье

O quae beatam, Diva, tenes Syprum et Memphin…

Я спросила у кукушки

Я спросила у кукушки, Сколько лет я проживу…

К смерти

Отрывок из поэмы «Реквием». Ты все равно придешь. — Зачем же не теперь?

Посвящение

Отрывок из цикла «Реквием». Перед этим горем гнутся горы,

Но в мире нет власти

…Но в мире нет власти Грозней и страшней,

Прав, что не взял меня с собой

Прав, что не взял меня с собой И не назвал своей подругой,

О своем я уже не заплачу

О своем я уже не заплачу, Но не видеть бы мне на земле

Сжала руки под темной вуалью

Сжала руки под тёмной вуалью… «Отчего ты сегодня бледна?»

Шиповник цветет

Из сожженной тетради Вместо праздничного поздравленья

Ты мог бы мне сниться реже

Ты мог бы мне сниться и реже, Ведь часто встречаемся мы,

Реквием (Поэма)

Посвящение Перед этим горем гнутся горы,

Словно тяжким огромным молотом

Словно тяжким огромным молотом Раздробили слабую грудь.

Здесь девушки прелестнейшие спорят

Здесь девушки прелестнейшие спорят За честь достаться в жены палачам,

Я именем твоим не оскверняю уст

Я именем твоим не оскверняю уст. Ничто греховное мой сон не посещает,

Эпические мотивы

В то время я гостила на земле. Мне дали имя при крещенье — Анна,

По неделе ни слова ни с кем не скажу

По неделе ни слова ни с кем не скажу, Все на камне у моря сижу,

В комнате моей живет красивая

В комнате моей живет красивая Медленная черная змея;

Воронеж (И город весь стоит оледенелый)

О. М. И город весь стоит оледенелый.

Скорость

Бедствие это не знает предела… Ты, не имея ни духа, ни тела,

А как музыка зазвучала

А как музыка зазвучала И очнулась вокруг зима,

Ты пришел меня утешить, милый

Ты пришел меня утешить, милый, Самый нежный, самый кроткий…

Осень смуглая (Вновь подарен мне дремотой)

Вновь подарен мне дремотой Наш последний звездный рай —

Лирические отступления Седьмой элегии

Пауки в окне. А у присяжных то же изумленье

Мэчэлли

Мы по ошибке встретили Год — Это не тот, не тот, не тот…

Одни глядятся в ласковые взоры

Памяти Н. В. Н. Одни глядятся в ласковые взоры,

Бреды

Самолет приблизился к Парижу . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

В последний раз мы встретились тогда

В последний раз мы встретились тогда На набережной, где всегда встречались.

Шелестит о прошлом старый дуб

Шелестит о прошлом старый дуб. Лунный луч лениво протянулся.

Тихо льется тихий Дон

Отрывок из поэмы «Реквием» Ахматовой

С Новым годом! С новым горем!

С Новым годом! С новым горем! Вот он пляшет, озорник,

Прощальная

Не смеялась и не пела, Целый день молчала,

Дверь полуоткрыта

Дверь полуоткрыта, Веют липы сладко…

Просыпаться на рассвете

Просыпаться на рассвете Оттого, что радость душит,

Стеклянный звонок

Стеклянный звонок Бежит со всех ног.

Статуя «Ночь» в Летнем саду

Ноченька! В звездном покрывале,

Из цикла «Юность»

I Мои молодые руки

Не повторяй — душа твоя богата

Не повторяй — душа твоя богата — Того, что было сказано когда-то,

Что-то неладно со мною опять

Что-то неладно со мною опять… Сердце колотится сиро.

Так в великой нашей Отчизне

Так в великой нашей Отчизне На глазах наших стал человек

Из «Ташкентской тетради»

Блаженный мир — зеленый мир За каждым поворотом.

И будешь ты из тех старух

И будешь ты из тех старух, Что всех переживут,

Ты знаешь, я томлюсь в неволе

Ты знаешь, я томлюсь в неволе, О смерти господа моля,

Вот она, плодоносная осень

Вот она, плодоносная осень! Поздновато ее привели.

Стихи из ненаписанного романа

У кого-то . . . . . есть . . . . . дом и честь,

Жарко веет ветер душный

Жарко веет ветер душный, Солнце руки обожгло,

И луковки твоей не тронул золотой

И луковки твоей не тронул золотой, Глядели на нее и Пушкин, и Толстой.

Пусть так теряют смысл слова

Пусть так теряют смысл слова И забываю бредни я,

От тебя я сердце скрыла

От тебя я сердце скрыла, Словно бросила в Неву…

Р.С.Ф.С.Р.

Первая среди равных, Славная среди славных,

И было этим летом так отрадно

И было этим летом так отрадно Мне отвыкать от собственных имен

Сожженная тетрадь

Уже красуется на книжной полке Твоя благополучная сестра,

Как в трапезной – скамейки, стол, окно

Как в трапезной – скамейки, стол, окно С огромною серебряной луною.

Я гадаю: кто там? – не жених ли

Я гадаю: кто там? – не жених ли, Не жених ли это мой?…

В разбитом зеркале

Непоправимые слова Я слушала в тот вечер звездный,

Там оперный еще томится Зибель

Там оперный еще томится Зибель И заклинает милые цветы,

Взоры огненней огня

Взоры огненней огня И усмешка Леля…

В саду

Калитку в милый сад, Где клен, и дуб, и ясень,

Косноязычно славивший меня

Косноязычно славивший меня Еще топтался на краю эстрады.

Сегодня мне письма

Сегодня мне письма не принесли: Забыл он написать или уехал;

Словно ангел, возмутивший воду

Словно ангел, возмутивший воду, Ты взглянул тогда в мое лицо,

Я видел поле после града

Я видел поле после града И зачумленные стада,

Не бывать тебе в живых

Не бывать тебе в живых, Со снегу не встать.

Как белый камень в глубине колодца

Как белый камень в глубине колодца, Лежит во мне одно воспоминанье.

Про стихи

Владимиру Нарбуту Это — выжимки бессонниц,

Теперь прощай, столица

Теперь прощай, столица, Прощай, весна моя,

А тебе еще мало по-русски

А тебе еще мало по-русски, И ты хочешь на всех языках

Первый дальнобойный в Ленинграде

И в пестрой суете людской Все изменилось вдруг.

Еще весна таинственная млела

Еще весна таинственная млела, Блуждал прозрачный ветер по горам

Молюсь оконному лучу

Цветок виноградной лозы растет, и мне двадцать лет сегодня вечером.

Над черною бездной с тобою я шла

А. М. Ф(едорову) Над черною бездной с тобою я шла,

По полу лучи луны разлились

По полу лучи луны разлились. Сердце сразу замерло, зажглось,

Все души милых на высоких звездах

Все души милых на высоких звездах. Как хорошо, что некого терять

Если ты смерть

Если ты смерть — отчего же ты плачешь сама, Если ты радость — то радость такой не бывает.

От любви твоей загадочной

От любви твоей загадочной, Как от боли, в крик кричу,

Легкие летят недели

Легкие летят недели, Что случилось, не пойму.

Пo твердому гребню сугроба

Пo твердому гребню сугроба В твой белый, таинственный дом

И мне доказательство верности этой

И мне доказательство верности этой Страшнее проклятий твоих.

Не прислал ли лебедя за мною

Не прислал ли лебедя за мною, Или лодку, или черный плот?

То пятое время года

То пятое время года, Только его славословь.

Мне голос был

Мне голос был. Он звал утешно, Он говорил: «Иди сюда,

Птицы смерти в зените стоят

Птицы смерти в зените стоят. Кто идет выручать Ленинград?

Хвалы эти мне не по чину

Хвалы эти мне не по чину, И Сафо совсем ни при чем.

Смерть поэта

Как птица, мне ответит эхо. Б. П.

Солнце комнату наполнило

Солнце комнату наполнило Пылью желтой и сквозной.

Песенка

Я на солнечном восходе Про любовь пою,

На смоленском кладбище

А все, кого я на земле застала, Вы, века прошлого дряхлеющий посев!

Под навесом темной риги

Под навесом темной риги жарко, Я смеюсь, а в сердце злобно плачу.

Оставь, и я была как все

Оставь, и я была как все, И хуже всех была,

Вечер тот казни достоин

Вечер тот казни достоин, С ним я не справлюсь никак.

Муза

Когда я ночью жду ее прихода, Жизнь, кажется, висит на волоске.

Тамаре Платоновне Карсавиной

Как песню, слагаешь ты легкий танец — О славе он нам сказал, —

Пусть кто-то еще отдыхает на юге

Пусть кто-то еще отдыхает на юге И нежится в райском саду.

Словно дочка слепого Эдипа

Словно дочка слепого Эдипа, Муза к смерти провидца вела,

И скупо оно и богато

И скупо оно и богато, То сердце… Богатство таи!

По самому жгучему лугу

По самому жгучему лугу, Туда, где вскипала вода,

Не в таинственную беседку

Не в таинственную беседку Поведет этот пламенный мост:

Так будет

Не надо нам земли чужой, Свою мы создаем, —

Ты выдумал меня

Ты выдумал меня. Такой на свете нет, Такой на свете быть не может.

О, жизнь без завтрашнего дня

О, жизнь без завтрашнего дня! Ловлю измену в каждом слове,

Памяти Анты

Пусть это даже из другого цикла… Мне видится улыбка ясных глаз,

И в недрах музыки я не нашла ответа

И в недрах музыки я не нашла ответа, И снова тишина, и снова призрак лета.

То ли я с тобой осталась

То ли я с тобой осталась, То ли ты ушел со мной,

Тебя прямо в музыку спрячу

Тебя прямо в музыку спрячу, Не в песне . . . . . . . живи