А́нна Андре́евна Ахма́това (при рождении Го́ренко, по первому мужу Го́ренко-Гумилёва[11], после развода взяла псевдоним-фамилию Ахма́това[12], по второму мужу Ахма́това-Шиле́йко[13], после развода Ахма́това[14]; 11 [23] июня 1889[15][16], Одесса, Херсонская губерния — 5 марта 1966, Домодедово, Московская область) — русская поэтесса[~ 1][18][19][20], одна из наиболее значимых фигур русской литературы XX века. Была номинирована на Нобелевскую премию по литературе (1965[21] и 1966[22]).
Ставшая классиком русской поэзии, Ахматова подвергалась замалчиванию, цензуре и преследованиям (постановление ЦК ВКП(б) 1946 года не было отменено при её жизни), многие произведения не были опубликованы на родине не только при жизни автора, но и более двух десятилетий после её смерти. В то же время имя Ахматовой ещё при жизни окружала слава среди почитателей поэзии как в СССР, так и в эмиграции.
Одно из наиболее значительных произведений Ахматовой — поэма «Реквием», в которой отражено горе жён и матерей «врагов народа». Первые две главы поэмы были написаны в 1934—1935 годах, 3—7-я главы — в 1936—1943 годах, остальные — дорабатывались на протяжении будущих двадцати лет, когда саму Ахматову исключили из Союза писателей СССР. Сама поэма долгое время не публиковалась, выходила в самиздате, в свет она вышла в середине 1980-х.
908
Стихотворений
77
Лет жизни
Стихотворения
Разве я стала совсем не та
Разве я стала совсем не та,
Что там, у моря,
Стокгольмская хартия
Бессмертен день, когда одною грудью
Страна труда восстала против зла
И очертанья Фауста вдали
И очертанья Фауста вдали —
Как города, где много черных башен
И в тайную дружбу с высоким
И в тайную дружбу с высоким,
Как юный орел темноглазым,
Городу
Весь ты сыгранный на шарманке,
Отразившийся весь в Фонтанке,
Смерть поэта
Как птица, мне ответит эхо.
Б. П.
Бессмертник сух и розов
Бессмертник сух и розов. Облака
На свежем небе вылеплены грубо.
Сосны
Не здороваются, не рады!
А всю зиму стояли тут,
Удивляйтесь, что была печальней
Удивляйтесь, что была печальней
Между молотом и наковальней,
Знаю, знаю — снова лыжи
Знаю, знаю – снова лыжи
Сухо заскрипят.
Неправда, не медный, неправда, не звон
Неправда, не медный, неправда, не звон,
А тихий (?) и хвойный таинственный стон
Сама Нужда смирилась наконец
Сама Нужда смирилась наконец,
И отошла задумчиво в сторонку.
Моему городу
Так под кровлей Фонтанного Дома,
Где вечерняя бродит истома
Ты первый, ставший у источника
Ты первый, ставший у источника
С улыбкой мертвой и сухой,
