Прямо под ноги пулям, Расталкивая года, По январям и июлям Я проберусь туда… Никто не увидит ранку, Крик не услышит мой. — Меня — китежанку, Позвали домой. И гнались за мною Сто тысяч берез, Стеклянной стеною Струился мороз. У давних пожарищ Обугленный склад. «Вот пропуск, товарищ, Пустите назад…» И воин спокойно Отводит штык — Как пышно и знойно Тот остров возник: И красная глина, И яблочный сад… О, salve, Regina! Пылает закат. Тропиночка круто Взбиралась, дрожа. Мне надо кому-то Здесь руку пожать… Но хриплой шарманки Не слушаю стон. Не тот китежанке Послышался звон. Окопы, окопы, — Заблудишься тут. От старой Европы Остался лоскут, Где в облаке дыма Горят города… И вот уже Крыма Темнеет гряда. Я плакальщиц стаю Веду за собой. О, тихого края Плащ голубой… Над мертвой медузой Смущенно стою; Здесь встретилась с Музой Ей клятву даю, Но громко смеется, Не верит: «Тебе ль?..» По капелькам льется Душистый апрель. И вот уже славы Высокий порог, Но голос лукавый Предостерег: «Сюда ты вернешься, Вернешься не раз, Но снова споткнешься О крепкий алмаз. Ты лучше бы мимо, Ты лучше б назад, Хулима, хвалима, В отеческий сад». Черемуха мимо Прокралась, как сон. И кто-то: Цусима! Сказал в телефон. Скорее, скорее… Кончается срок: «Варяг» и «Кореец» Пошли на восток… Там ласточкой реет Старая боль, А дальше темнеет Форт Шаброль, — Как прошлого века Разрушенный склеп, Где старый калека Оглох и ослеп. Суровы и хмуры, Его сторожат С винтовками буры. Назад, назад! Великую зиму Я долго ждала, Как белую схиму Ее приняла. И в легкие сани Спокойно сажусь… Я к вам, китежане, До ночи вернусь… За древней стоянкой Один переход. Теперь с китежанкой Никто не пойдет: Ни брат, ни соседка, Ни первый жених, — Лишь хвойная ветка Да солнечный стих, Оброненный нищим И поднятый мной… В последнем жилище Меня упокой.