Город сгинул, последнего дома Как живое взглянуло окно… Это место совсем незнакомо, Пахнет гарью, и в поле темно. Но когда грозовую завесу Нерешительный месяц рассек, Мы увидели: на гору, к лесу Пробирался хромой человек. Было страшно, что он обгоняет Тройку сытых, веселых коней, Постоит и опять ковыляет Под тяжелою ношей своей. Мы заметить почти не успели, Как он возле кибитки возник. Словно звезды глаза голубели, Освещая измученный лик. Я к нему протянула ребенка, Поднял руку со следом оков И промолвил мне благостно-звонко: «Будет сын твой и жив и здоров!»