Но Давида полюбила… дочь Саула, Мелхола. Саул думал: отдам ее за него, и она будет ему сетью. Первая книга Царств И отрок играет безумцу царю, И ночь беспощадную рушит, И громко победную кличет зарю, И призраки ужаса душат. И царь благосклонно ему говорит: «Огонь в тебе юноша, дивный горит, И я за такое лекарство Отдам тебе дочку и царство». А царская дочка глядит на певца, Ей песен не нужно, не нужно венца, В душе ее скорби и обида, Но хочет Мелхола — Давида. Бледнее, чем мертвая; рот ее сжат; В зеленых глазах исступленье; Сияют одежды, и стройно звенят Запястья при каждом движеньи. Как тайна, как сон, как праматерь Лилит… Не волей своею она говорит: «Наверно, с отравой мне дали питье, И мой помрачается дух, Бесстыдство мое! Униженье мое! Бродяга! Разбойник! Пастух! Зачем же никто из придворных вельмож, Увы, на него непохож? А солнца лучи… а звезды в ночи… А эта холодная дрожь…»