О, как дожди в то лето лили! А я бежал от нас двоих. Я помню мертвенные лики старух молящихся, до них — о, не было до них мне дела, их вид меня не поражал. Я помню лишь, как ты глядела, как улыбалась… Я бежал! И здесь, в старинной Мцхете вещей, смеялся я, от солнца слеп, но в этой клинописи вечной твоей руки я видел след, ты здесь играла, рисовала, ты и тогда была умна и камням этим раздавала иероглифы и имена. Гора лежала, словно буйвол, — так тяжела и высока, у ног ее, в движенье буйном, текла и падала река. И ворот неба был распахнут, и синевою обжигал, и луг был заново распахан… А я — все от тебя бежал! Зеленые, как у рыбачки, глаза мне виделись твои, — я словно в каменной рубашке спасался от твоей любви. Я помню плач и конский храп. Как долго мной ты помыкала! Я гордо превращался в храм, но… это мне не помогало!