Привет Вам! Снова все мы в сборе, но нет ни луга, ни травы. Художник и Садовник в ссоре, зато не в ссоре я и Вы. Надеюсь, Вас не раздражает, что луг сменился мостовой? Любой исконный горожанин во сне вернется в городовой. Чужие сны мы редко смотрим. Пусть это спорно и смешно — мы посмеемся и поспорим, когда окончится кино. А это кто еще со стулом? Пока Художник не заснул, он видел стул. Потом заснул он и вновь увидел тот же стул. И наши с Вами сновиденья порой запутаны, сложны, а сны Художника цветнее, диковинней, чем наши сны. Поэтому, без колебанья, Вас заклинаю, как друзей: завидев в кадре надпись «Баня», Вы ни на миг не верьте ей. Как эпизод ни странен, я бы сказала: суть его проста! Здесь только вывеска — от яви, все остальное-прихоть сна. Когда Художник холст затеял, он видел струны и смычок. Был в памяти его затерян оркестр, печальный, как сверчок. Приснился он совсем не к месту — сверчок, забывший свой шесток. Оплошность мы простим оркестру за то, что музыку исторг. Сомненья лишние отбросьте, не так загадка мудрена, — мы в сне чужом всего лишь гостя и наше дело сторона. Лик. А Художник ищет блика. Бывало ль с Вами то, что с ним? Порой прекрасное так близко, а мы зачем-то вдаль глядим.