Когда б я не любил тебя — угрюмым, огромным бредом сердца и ума, — я б ждал тебя, и предавался думам, н созерцал деревья и дома. Я бы с родней досужей препирался, и притворялся пьяницей в пивной, и алгебра ночного преферанса клубилась бы и висла надо мной. Я полюбил бы тихие обеды в кругу семьи, у скромного стола, и развлекался скудостью беседы и вялым звоном трезвого стекла… Но я любил тебя, и эту муку я не умел претерпевать один. О, сколько раз в мою с тобой разлуку я бедствие чужой души вводил. Я целовал красу лица чужого, в нем цвел зрачок — печальный, голубой, провидящий величие ожога, в мой разум привнесенного тобой. Так длилось это тяжкое, большое, безбожное чудачество любви… Так я любил. И на лицо чужое родные теки горечи легли.