Ошибся тот, кто думал, что проспект есть улица. Он влажный брег стихии страстей и таинств. Туфельки сухие, чтоб вымокнуть, летят в его просвет. Уж вымокла Как тяжек труд ходьбы красавицам! Им стыдно или скушно ходить, как мы. Им ведомо искусство скольжения по острию судьбы. Простое слово чуждо их уму, и плутовства необъяснимый гений возводит в степень долгих песнопений два слова: «Неуже-ели? Почему-у?» Ах, неуже-ели это март настал? Но почему-у так жарко? Это странно! Красавицы средь стекол ресторана пьют кофе — он угоден их устам. Как опрометчив доблестный простак, что не хотел остаться в отдаленьи! Под взглядом их потусторонней лени он терпит унижение и страх. Так я шутил, так брезговал бедой, покуда на проспекте Руставели кончался день. Платаны розовели. Шел теплый дождь. Я был седым-седой. Я не умел своей душе помочь. Темнело небо — медленно и сильно… И жаль мне было, жаль невыносимо Есенина в ту мартовскую ночь.