Мне вспоминать сподручней, чем иметь. Когда сей миг и прошлое мгновенье соединятся, будто медь и медь, их общий звук и есть стихотворенье. Как я люблю минувшую весну, и дом, и сад, чья сильная природа трудом горы держалась на весу поверх земли, но ниже небосвода. Люблю сейчас, но, подлежа весне, я ощущала только страх и вялость к объему моря, что в ночном окне мерещилось и подразумевалось. Когда сходились море и луна, студил затылок холодок мгновенный, как будто я, превысив чин ума, посмела фамильярничать с вселенной. В суть вечности заглядывал балкон — не слишком ли? Но оставалась радость, что, возымев во времени былом день нынешний, — за все я отыграюсь. Не наглость ли — при море и луне их расточать и обмирать от чувства: они живут воочью, как вчерне и набело, навек во мне очнутся. Что происходит между тем и тем мгновеньями? Как долго длится это — в душе крепчает и взрослеет тень оброненного в глушь веков предмета. Не в этом ли разгадка ремесла, чьи правила: смертельный страх и доблесть, — блеск бытия изжить, спалить дотла и выгадать его бессмертный отблеск?