Я птицей был, мне разрешалось, как в небо, ринуться в силок. Я ринулся — и все смешалось: Натэла, Цинандали, жадность к тебе, о виноградный сок. Зачем я вырвался, Натэла? Зачем освободил крыла? Когда я вышел, ночь светлела, была уже светлым-светла. Уже рассветный ветер дунул, и птиц возникли голоса, и я о Тинатин подумал и к небу обратил глаза. А в небе было звезд так мало, так нежно было и светло, там все качалось, уплывало и повториться не могло…