Я молод был. Я чужд был лени. Хлеб молотил я на гумне. Я их упрашивал: — Олени! Олени, помогите мне! Они послушались. И славна работали мы дотемна. О, как смеялись мы, как сладка дышали запахом зерна! Нас солнце красное касалось и отражалось в их рогах. Рога я трогал — и казалась, что солнце я держу в руках. Дома виднелись. Их фасаду закат заглядывал в лицо. И вдруг, подобная фазану, невеста вышла на крыльцо. Я ей сказал: — О, совпаденье! Ты тоже здесь? Ты — наяву? Но будь со мной, как сновиденье, когда засну, упав в траву. Ты мне привидишься босая, босая, на краю гумна. Но, косы за плечи бросая, ты выйдешь за пределы сна. И я скажу тебе: «Оденем оленям на рога цветы. Напьемся молоком оленьим иль буйвольим — как хочешь ты». Меж тем смеркается, и вилы крестьянин прислонил к стене, и возникает запах винный, и пар клубится на столе. Присесть за столик земледельца и, в сладком предвкушенье сна, в глаза оленьи заглядеться и выпить доброго вина…