Он ждал возникновенья своего из чащ небытия, из мглы вселенной. Затем он ждал — все ж этому вело то юности, то зрелости степенной. Печально ждал спасенья от любви, затем спасенья от любви печальной. Хвалы людей и власти над людьми он ждал, словно удачи чрезвычайной. Когда он умер, он узнал про смерть, что только в ней есть завершенность жеста. Так первый раз сумел он преуспеть вполне и навсегда, до совершенства.