Опять смеркается, и надо, пока не смерклось и светло, следить за увяданьем сада сквозь запотевшее окно. Давно ли, приминая гравий, я здесь бродил, и на виду, словно букет меж чистых граней, стояло дерево в цвету. Как иноземная царевна, казало странные черты, и пахли горько и целебно им оброненные цветы. Его плодов румяный сахар я собирал между ветвей. Оно смеялось — добрый знахарь той детской радости моей. И все затем, чтоб днем печальным смотреть немея, не дыша, как в легком выдохе прощальном возносится его душа. И — все охвачено верченьем, круженьем, и в глазах темно. Как будто в небе предвечернем, в саду моем красным-красно. Сиротства огненный оттенок ложится на лицо и грудь, обозначается на стенах в кирпич окрашенная грусть. Я сам, как дерево седое, внутри оранжевой каймы над пламенем .и над водою стою в предчувствии зимы.