Д. Самойлову На углу у гастронома, на стеченье мостовых как два древних астронома — два печальных постовых. Что ж вы дремлете, ребята?! Собирайте-ка отряд: возле самого Арбата снова в Пушкина палят. Похудевший и небритый, приложась щекой к земле, он опять лежит убитый с грустной думой на челе. Пистолет старинный рядом, весь сюртук уже в крови, где-то, за потухшим взглядом — крик надежды и любви. Пушкин, Пушкин, счет обидам — очень грустная статья. Но неужто быть убитым — привилегия твоя? Пистолет стреляет прямо, да молва спешит в обход… Ах, ни бронза и ни мрамор не спасают от забот. И опять невежда скромный выбегает на Тверской и огромный перст погромный водружает над Москвой. И опять над постаментом торопливым инструментом воздвигают монумент, как эпохи документ.