В старинном зеркале стенном, потрескавшемся, тускловатом, хлебнувший всякого с лихвой, я выгляжу аристократом и млею, и горжусь собою, и с укоризною гляжу на соплеменников ничтожных — сожителей по этажу. Какие жалкие у них телодвижения и лица! Не то что гордый профиль мой, достойный с вечностию слиться. Какие подлые повадки и ухищрения у них! Не то что зов фортуны сладкий и торжество надежд моих. Знать, высший смысл в моей судьбе златые предсказали трубы… Вот так я мыслю о себе, надменно поджимая губы, и так с надеждою слепою в стекло туманное гляжусь, пока холопской пятернею к щеке своей не прикоснусь.