Земля изрыта вкривь и вкось. Ее, сквозь выстрелы и пенье, я спрашиваю: «Как терпенье? Хватает? Не оборвалось — выслушивать все наши бредни о том, кто первый, кто последний?» Она мне шепчет горячо: «Я вас жалею, дурачье. Пока вы топчетесь в крови, пока друг другу глотки рвёте, я вся в тревоге и в заботе. Изнемогаю от любви. Зерно спалите — морем трав взойду над мором и разрухой, чтоб было чем наполнить брюхо, покуда спорите, кто прав…» Мы все — трибуны, смельчаки, все для свершений народились, а для нее — озорники, что попросту от рук отбились. Мы для нее как детвора, что средь двора друг друга валит и всяк свои игрушки хвалит… Какая глупая игра!