Я помню, как в детстве нежданную сладость Я в горечи слез находил иногда, И странную негу, и новую радость — В мученьи последних обид и стыда. В постели я плакал, припав к изголовью; И было прощением сердце полно, Но все ж не людей,- бесконечной любовью Я Бога любил и себя, как одно. И словно незримый слетал утешитель, И с ласкою тихой склонялся ко мне; Не знал я, то мать или ангел-хранитель, Ему я, как ей, улыбался во сне. В последней обиде, в предсмертной пустыне, Когда и в тебе изменяет мне все, Не ту же ли сладость находит и ныне Покорное, детское сердце мое? Безумье иль мудрость,- не знаю, но чаще, Все чаще той сладостью сердце полно, И так,- что чем сердцу больнее, тем слаще, И Бога люблю и себя, как одно.