Дми́трий Серге́евич Мережко́вский (2 [14] августа 1865[7][8], Санкт-Петербург — 7 декабря 1941, Париж) — русский писатель, поэт, литературный критик, переводчик, историк, религиозный философ, общественный деятель. Муж поэтессы Зинаиды Гиппиус.
Д. С. Мережковский, яркий представитель Серебряного века, вошёл в историю как один из основателей русского символизма, основоположник нового для русской литературы жанра историософского романа[9], один из пионеров религиозно-философского подхода к анализу литературы, выдающийся эссеист и литературный критик[10]. Мережковский (начиная с 1914 года, когда его кандидатуру выдвинул академик Н. А. Котляревский) был 10 раз номинирован на Нобелевскую премию по литературе[11].
Философские идеи и радикальные политические взгляды Д. С. Мережковского вызывали резко неоднозначные отклики, но даже оппоненты признавали в нём выдающегося писателя, жанрового новатора и одного из самых оригинальных мыслителей XX века[12].
329
Стихотворений
76
Лет жизни
Стихотворения
Возвращение (О, березы)
О, березы, даль немая,
Грустные поля…
На озере Комо
Кому страдание знакомо,
Того ты сладко усыпишь,
Эскизы
Стальными латами одет,
Близ древних стен Иерусалима,
Одуванчики
«Блаженны нищие духом…»
Небо нагорное сине;
Синеет море слишком ярко
Синеет море слишком ярко,
И в глубине чужих долин
Ласковый вечер с землею прощался
Ласковый вечер с землею прощался,
Лист шелохнуться не смел в ожиданье.
Не блестит мой скромный дом
Не блестит мой скромный дом
Золотыми потолками,
Трепетные зори
Трепетные зори
Потухают в море,
Амалии
Ты — горящий, устремленный,
В темноте открытый глаз.
Монах
Над Новым Заветом склонился монах молодой,
Он полон святой, бесконечной отрады;
Старый Гуд
Там, где смерть и вечный холод,
Бури вой и рев лавин,
В темных росистых ветвях
В темных росистых ветвях встрепенулись веселые птицы;
Ласточки в небо летят с щебетаньем приветным,
Мрамор
Ваятель видел сон: дыханье затаив,
Казалося, глядит он, жаждой истомленный,
Родник
Где ствол сосны гнилой над кручей
Корнями мшистыми поник,
Октябрь
Уж вещий ворон каркал над дубровой,
И мертвенного пурпура ветвей
В сиянье бледных звезд
В сияньи бледных звезд, как в мертвенных очах —
Неумолимое, холодное бесстрастье;
Сталь
Гляжу с улыбкой на обломок
Могучей стали,- и меня
Пророк Иеремия
О, дайте мне родник, родник воды живой!
Я плакал бы весь день, всю ночь в тоске немой
Легенды и поэмы
Взлелеянный в тиши чертога золотого,
Царевич никогда не видел мук и слез,
Знаю сам, что я зол
Знаю сам, что я зол,
И порочен, и слаб;
Часы
Не наслаждение, не мука,
Не вдохновение страстей,
Страшный суд
Я видел в вышине на светлых облаках
Семь грозных ангелов, стоявших перед Богом
Ты ушла, но поздно
Ты ушла, но поздно:
Нам не разлюбить.
Пусть же дьявол ликует
Пусть же дьявол ликует,
Как еще никогда;
Ужель мою святыню
Ужель мою святыню
Ты не поймешь вовек,
Сердце печальное, робкое сердце людское
Сердце печальное, робкое сердце людское,
Надо так мало тебе, чтоб довериться счастью,
Южная ночь
О ночь полуденного края,
Полна ты мощной красотой,
Парфенон
Мне будет вечно дорог день,
Когда вступил я, Пропилеи,
Когда безмолвные светила над землей
Когда безмолвные светила над землей
Медлительно плывут в таинственной лазури,
О дайте мне забыть туманы и метели
О дайте мне забыть туманы и метели
В затишье и тепле на взморье голубом
Любовь-вражда
Мы любим и любви не ценим,
И жаждем оба новизны,
По дебрям усталый брожу я в тоске
По дебрям усталый брожу я в тоске,
Рыдает печальная осень;
Солнце и сердце
Сердце мое – неизменно, как Солнце…
Верю я Солнцу и Сердцу.
Простое сердце
Блажен, в чьем сердце мир глубокий,
Кто верит в Бога и людей,
На Волге
Река блестит, как шелк лазурно-серебристый;
В извилинах луки белеют паруса.
Как от рождения слепой
Как от рождения слепой
Своими тусклыми очами
Ворон (перевод Эдгар Аллан По)
Погруженный в скорбь немую
и усталый, в ночь глухую,
Вечер
Говорят и блещут с вышины
Зарей рассыпанные розы
Расслабленный
Схоластик некий, именем Евлогий,
Подвинутый любовью, мир презрел
Мудрецу
Речью уверенной, чуждой сомнения,
В смерти, мудрец, ты сулишь мне покой
Искушение
Серебряной каймой очерчен лик мадонны
В готическом окне, и радугой легло
По ночам ветерок не коснется чела
По ночам ветерок не коснется чела,
На балконе свеча не мерцает,
Неуловимое
Всю жизнь искать я буду страстно,
И не найду, и не пойму,
Царскосельский барельеф
Шел, возвращаясь из ада, Орфей со своей Евридикой.
Все миновали преграды, и только на самом пороге
Кто ты, он или она
Кто ты, он или она,
Мой сообщник ли таинственный,
Все грезы юности
Все грезы юности и все мои желанья
Пред Богом и людьми я смело признаю;
Две песни шута
I
Если б капля водяная
От книги, лампой озаренной
От книги, лампой озаренной,
К открытому окну я обратил мой взор,
