На бледном золоте померкшего заката, Как древней надписи причудливый узор, Рисуется черта темно-лиловых гор. Таинственная даль глубоким сном объята; И все, что в небесах, и все, что на земле, Ни криком радости, ни ропотом страданья Нарушить не дерзнет, скрываяся во мгле, Благоговейного и робкого молчанья. Преобразился мир в какой-то дивный храм, Где каждая звезда затеплилась лампадой, Туманом голубым струится фимиам, И горы вознеслись огромной колоннадой; И, распростерта ниц, колена преклонив, Как будто таинство должно здесь совершиться, Природа вечная, как трепетная жрица, Возносит к небесам молитвенный призыв: «Когда ж, о Господи, окончится раздор За каждый клок земли, за миг существованья, Слепых и грубых сил ожесточенный спор? Пошли мне ангела любви и состраданья!.. Не Ты ли создал мир, Владыка всемогущий, Взгляни, – он пред Тобой в отчаянье поник, — Увы, не прежний мир, не юноша цветущий, А дряхлый и больной измученный старик!..» Тысячелетия промчались над вселенной… О мире и любви с надеждой неизменной Природа к небесам взывает каждый день, Когда спускается лазуревая тень, Когда стихает пыл и гром житейской битвы, Слезами падает обильная роса, Когда сливаются ночные голоса В одну гармонию торжественной молитвы И тихой жалобой стремятся в небеса.