(Читано на литературном вечере в память С. Я. Надсона) Поэты на Руси не любят долго жить: Они проносятся мгновенным метеором, Они торопятся свой факел потушить, Подавленные тьмой, и рабством, и позором. Их участь — умирать в отчаянья немом; Им гибнуть суждено, едва они блеснули, От злобной клеветы, изменнической пули Или в изгнании глухом. И вот еще один, — его до боли жалко: Он страстно жить хотел и умер в двадцать лет. Как ранняя звезда, как нежная фиалка, Угас наш мученик-поэт! Свободы он молил, живой в гробу метался, И все мы видели — как будто тень легла На мрамор бледного, прекрасного чела; В нем медленный недуг горел и разгорался, И смерть он призывал — и смерть к нему пришла. Кто виноват? К чему обманывать друг друга! Мы, виноваты — мы. Зачем не сберегли Певца для родины, когда еще могли Спасти его от страшного недуга? Мы все, на торжество пришедшие сюда, Чтобы почтить талант обычною слезою, — В те дни, когда он гас, измученный борьбою, И жаждал знания, свободы и труда, И нас на помощь звал с безумною тоскою, — Друзья, поклонники, где были мы тогда?.. Бесцельный шум газет и славы голос вещий — Теперь, когда он мертв, — и поздний лавр певца, И жалкие цветы могильного венца — Как это всё полно иронии зловещей!.. Поймите же, друзья, он не услышит нас: В гробу, в немом гробу он спит теперь глубоко, И между тем как здесь всё нежит слух и глаз, И льется музыка, и блещет яркий газ, — На тихом кладбище он дремлет одиноко В глухой, полночный час… Уста его навек сомкнулись без ответа… Страдальческая тень погибшего поэта, Прости, прости!..