Когда вступал я в жизнь, мне рисовалось счастье Как светлый чудный сад, где ветерок качал Гирлянды белых роз, не знающих ненастья, И легкие струи фонтанов колебал, Где кружевом взвились причудливые зданья, И башен, и зубцов так нежен был узор, Что в розовом огне вечернего сиянья Просвечивал насквозь их матовый фарфор; Толпу нарядных жен баюкали гондолы, Роняя за собой над зеркалом прудов То складки бархата и звуки баркаролы, То вздохи мандолин и лепестки цветов. На гладких лестницах из черного агата Павлины нежились, и в чудные цвета Окрашивался блеск их пышного хвоста; И всюду – музыка и волны аромата, И надо всем любовь, любовь и красота… Но жизнь была не рай, а труд во мгле глубокой, Унылый, вечный труд сегодня, как вчера, Бессонницы ночей, немые вечера В рабочей комнате при лампе одинокой. Зато бывают дни, когда я сознаю, Что в муках и борьбе есть что-то мне родное, Такое близкое и сердцу дорогое, Что я почти готов любить печаль мою, Любить на дне души болезненные раны И серый полумрак, и холод, и туманы. За прежний мир надежд, лазури, нег и роз, Быть может, я не дам моих страданий милых И бедной комнаты, и сумерек унылых, И тайных жгучих слез…