И оные огни поддельные смущают души рыбацкие вселением надежды обманной… Из старинной лоции Нам уже наворожили столько лжи голубые ледяные миражи. Врали метеопророки, врал компас. Бог неверующих нас, видно, спас. Сколько нищий в своей жизни медяков, столько видели мы ложных маяков. И судёнышко, зверея от ругни, мы вели на эти подлые огни. Но огни от нас давали стрекача. Киль корябался о камни, скрежеща, и с ладоней кожу клочьями срывал вырывающийся, спятивший штурвал. Мы затёрты. Льды судёнышку по грудь. Нам бы в бухту, нам бы малость отдохнуть, зацепиться ржавым якорем за дно, подремать с водой спокойной заодно. Но мы тычемся опять о миражи, так что ржут солёноусые моржи. К порошковому привыкнув молоку мы не верим никакому маяку. Можно сильно в этом деле прогадать — настоящий, а не ложный проморгать. Но надежней доверять не маякам — доверять своей башке, своим рукам. Вот опять биноклем бодро машет кэп: «Эй, штурвальный, там маяк — ты что ослеп?» А штурвальный, не впадая в его раж, отвечает ему, хмыкнувши: «Мираж».