Томясь какой-то странною тревогой, блиндаж стоял над Волгой, самой Волгой, и в нем среди остывших гильз и пыли, Ее зажигая света, тени жили… Блиндаж стоял над Волгой, самой Волгой. Приехали сюда с закуской, с водкой. Решительные юные мужчины поставили отцовские машины и спутницам сказали грубовато: «Используем-ка, детки, эту хату!» Не водки им, ей-богу бы, а плетки! Пластинки пели из рентгенопленки. И пили, и закуску истребляли, и напускали сигаретный дым, и в стены громко пробками стреляли, где крупно: «Сталинград не отдадим!» А утром водку кисло попрекали, швы на чулках девчонки поправляли, и юные поблекшие мужчины шли заводить отцовские машины. Блиндаж стоял над Волгой, самой Волгой. Изгажен сигаретами и воблой, стоял он и глядел в степные дали, и тени оскорбленные витали.