Здравствуй, Ира! Как живёшь ты, Ира? Без звонка опять пришёл я, ибо знаю, что за это ты простишь, что меня ты снова не прогонишь, а возьмёшь — и чем-нибудь накормишь и со мною вместе погрустишь. Я тебе не муж и не любовник, но пальто не сняв ещё, в ладонях руку твою бережно задерживаю и целую в лоб тебя, зардевшуюся. Ты была б женой такою чудною – преданною, верною, чуткою. А друзья смеются: “Что ты, Женечка! Да и кто на ней, подумай, женится! Сколько у ней было-перебыло. Можно ли, чтоб эта полюбила!” Ты для подлецов была удобная, потому что ты такая добрая. Как тебя марали и обмарывали, как тебя, родимая, обманывали. Скоро тридцать — никуда не денешься, а душа твоя такая девичья! Вот сидишь ты, добротой светясь, вся полна застенчивым и детским. Как же это: что тебе сейчас есть с кем спать, а просыпаться не с кем?! Пусть тебе он всё-таки встретится, тот, кто добротой такой же светится. Пусть хранит тебя, не девственность детская, а великая девственность — женская. Пусть щадит тебя тоска нещадная, дорогая моя, нежная, несчастная…