Откуда родом я? Я с некой сибирской станции Зима, где запах пороха и снега и запах кедров и зерна. Какое здесь бывает лето? Пусть для других краев ответ звучит не очень-то уж лестно: нигде такого лета нет! Иди в тайгу с берданкой утром, но не бери к берданке пуль. Любуйся выводками уток или следи полет косуль. Иди поглубже. Будь смелее. Как птица певчая, свисти. А повстречаешься с медведем — его брусникой угости. Брусника стелется и млеет красно светясь по сосняку. У каждой пятнышко белеет там, где лежала, — на боку. А голубичные поляны! В них столько синей чистоты! И чуть лиловы и туманны отяжеленные кусты. Пускай тебе себя подарит малины целый дикий сад. Пускай в глаза тебе ударит черносмородиновый град. Пусть костяника льнет, мерцая, пусть вдруг обступит сапоги клубника пьяная, лесная — царица ягод всей тайги. И ты увидишь, наклонившись, в логу зеленом где-нибудь, как в алой мякоти клубничной желтеют зернышки чуть-чуть. Ну а какой она бывает, зима на станции Зима? Здесь и пуржит, здесь и буранит, и заметает здесь дома. Но стихнет все, и, серебристым снежком едва опушена, пройдет надменно с коромыслом, покачиваясь, тишина. По местной моде, у лодыжки на каждом валенке — цветы, а в ведрах звякают ледышки, и, как ледышки-холодышки, глаза жестоки и светлы. На рынке дымно дышат люди. Здесь мясо, масло и мука и, словно маленькие луны, круги литые молока. А ночью шорохи и шумы. Гуляет вьюга в голове. Белеют зубы, дышат шубы на ошалевшей кошеве. И сосны справа, сосны слева, и визг девчат, и свист парней, и кони седы, будто сделал мороз из инея коней! Лететь, вожжей не выпуская! Кричать и петь, сойти с ума, и — к черту все!.. Она такая — зима и станция Зима!