Туманны Патриаршие пруды. Мир их теней загадочен и ломок, и голубые отраженья лодок видны на темной зелени воды. Белеют лица в сквере по углам. Сопя, ползет машина поливная, смывая пыль с асфальта и давая возможность отражения огням. Скользит велосипед мой в полумгле. Уж скоро два, а мне еще не спится, и прилипают листья к мокрым спицам, и холодеют руки на руле. Вот этот дом, который так знаком! Мне смотрят в душу пристально и долго на белом полукружье номер дома и лампочка под синим козырьком. Я спрыгиваю тихо у ворот. Здесь женщина живет — теперь уж с мужем и дочкою, но что-то ее мучит и что-то спать ей ночью не дает. И видится ей то же, что и мне: вечерний лес, больших теней смещенье, и ландышей неверное свеченье, взошедших из расщелины на пне, и дальнее страдание гармошек, и смех, и платье в беленький горошек, вновь смех и все другое, из чего у нас не получилось ничего… Она ко мне приходит иногда: «Я мимо шла. Я только на минуту»,- но мне в глаза не смотрит почему-то от странного какого-то стыда. И исчезают вновь ее следы… Вот эта повесть, ясная не очень. Она туманна, как осенней ночью туманны Патриаршие пруды.