Лежу, зажмурившись, в пустынном номере, и боль горчайшая, и боль сладчайшая. Меня, наверное, внизу там поняли. Ну не иначе же! Ну не случайно же! Оттуда, снизу, дыханьем сосен из окон маленького ресторана восходит, вздрагивая, песня Сольвейг, восходит призрачно, восходит странно. Она из снега, она из солнца. Не прекращайте — прошу я очень! Всю ночь играйте мне песню Сольвейг. Все мои ночи! Все мои ночи! Она из снега, она из солнца… Пусть неумело и пусть несмело всю жизнь играют мне песню Сольвейг — ведь даже лучше, что неумело. Когда умру я — а ведь умру я, а ведь умру я — уж так придётся, — с такой застенчивостью себя даруя, пусть и под землю она пробьётся. Она из снега, она из солнца… Пусть заглушая все взрывы, бури, всю смерть играют мне песню Сольвейг, но это смертью уже не будет…