В рыбацком домике, заложенные за перекошенный буфет, как фонд особый козьеножечный лежат газеты прошлых лет. А там агентов тайных множество, там — отравители-врачи. Клопы, ползя по строчкам, ёжатся и тараканы-усачи. Рыбак вернётся в пору позднюю. Он хватит кваса полковша и в чью-то речь, такую грозную, махру насыплет не спеша. И, сочиняя самокруточку, невозмутимо деловит, он речь свернёт в тугую трубочку и аккуратно послюнит. А что там в ней — ему до лешего! — и так устал за день-деньской… Огня каёмочка алеющая строку съедает за строкой. И рыбаку денёк бы солнечный, да ветер в парус, да улов. И жёлтый ноготь с блёсткой сёмужной сбивает пепел бывших слов. А вечерами над Печорою горят цигарок огоньки, и, непогодой удручённые, сидят и курят рыбаки. И восхваленья, обличения, статей, стихов забытый хлам, как будто по предназначению, восходят дымом к облакам. А где-то снова кто-то мается, чтоб вышли новости чуть свет, И в самолётах мчатся матрицы давно известных всем газет. Ну а кисетики истёртые шуршат до самых петухов… Опять работает история на самокрутки рыбаков.