Тают отроческие тайны, как туманы на берегах… Были тайнами — Тони, Тани, даже с цыпками на ногах. Были тайнами звёзды, звери, под осинами стайки опят, и скрипели таинственно двери — только в детстве так двери скрипят. Возникали загадки мира, словно шарики изо рта обольстительного факира, обольщающего неспроста. Мы таинственно что-то шептали на таинственном льду катка, и пугливо, как тайна к тайне, прикасалась к руке рука… Но пришла неожиданно взрослость. Износивший свой фрак до дыр, в чьё-то детство, как в дальнюю область, гастролировать убыл факир. Мы, как взрослые, им забыты. Эх, факир, ты плохой человек. Нетаинственно до обиды нам на плечи падает снег. Где вы, шарики колдовские? Нетаинственно мы грустим. Нетаинственны нам другие, да и мы нетаинственны им. Ну, а если рука случайно прикасается, гладя слегка, это только рука, а не тайна, понимаете — только рука! Дайте тайну простую-простую, тайну — робость и тишину, тайну худенькую, босую… Дайте тайну — хотя бы одну!