Когда ты за границею, когда ты под обстрелом взглядов и вопросов, то за тобой — уральская гряда, и спасский звон, и плеск у волжских плёсов. С надеждой смотрит враг, с надеждой друг и с любопытством — праздные разини. Ты говоришь и ощущаешь вдруг, что ты — не просто ты, а ты — Россия. Да, ты для них та самая страна немыслимых свершений и страданий, которая загадочна, странна, как северное смутное сиянье. Ей столько было страшных мук дано, но шла она, не ведая привала, и коммунизм, как малое дитё, простреленной шинелью укрывала. Будь беспощаден за него в бою, неправые отвергни укоризны, но будь правдив. Любую фальшь твою сочтут, быть может, фальшью коммунизма. Ну а когда домой вернёшься ты со стритов или кайес в быт московский, где женщины, суровы и просты, несут картошкой полные авоськи, где не хватает этого, того или хватает не того с избытком, ты после экзотичного всего не будь пренебрежительно изыскан. Среди забот натруженных семей, среди чьего-то сытого двуличья будь мужественным. Заново сумей понять России вещее величье! Конечно, с жизнью сложной и крутой, где нет ещё на многое ответа, она тебе покажется не той, какой казалась за морями где-то. И это правда, потому что ты, её пропагандист и представитель, там придавал ей многие черты, которые хотел бы в ней увидеть. Но ты же сам — Россия! Это честь, и долг святой, и на неправду вето. И если в ней плохое что-то есть, не дядя Сэм — ты переменишь это. Не зря же сквозь кроваво-чёрный чуб Россия правды виделась за степью, похожая на Персию чуть-чуть, с улыбкой умирающему Стеньке. Не зря же правды, сущей на века, искали и Толстой, и Достоевский, и Ленин говорил с броневика во имя правды самой достоверной! И ты любой поступок дважды взвесь, и помни, помни всё неотразимей не только за границей, но и здесь, что ты — не просто ты, а ты — Россия.