Аз есмь Господь Бог твой, да не будут тебе бози ини… Творцу я поклоняюсь мира, В лице Его служу царю. Нигде, ни в ком себе кумира И не творил и не творю. Почто ж мне идолы бесчестны, Шумихой, мишурой прелестны, Вкруг ползать ваших алтарей? Почто, — коль в хижине безвестной Доволен под рукой небесной Я долею моей? Богатств, чинов стяжатель, власти, Льстец, ищущий могущим быть, Пусть лучшей достигает части, — Стоит в воде и — хочет пить; Но пастырь добрый, верный стаду, Не перелазит чрез ограду, За посохом нейдет без зва И пастырства не вымоляет; А взяв овец, их соблюдает От расхищенья льва; Кладет за них в час лютый душу, Не бегав, как наемник, прочь; Не знав, что Тот, Кто море, сушу И небо создал, день и ночь Так дланью бдит над ним своею, Как предначертанной стезею Катит и мира колесо: То полн сих чувств и не крушится, А под каким зубцом случится, — Смиренно сносит все, И чтет терпенье в добродетель, Что смертным нужно всем оно; Что чрез него лишь нас Содетель Вчиняет звезд своих в звено; Что персть Его за правду царства Возносит, — низит за коварства До предназначенна конца; Царям вельмож здесь в возвышенье, А там дает во униженье Их власти и венца. Так Вышний таинства сердечны И мысль всех видит с горних мест, Мрак ада проницает вечный И солнечных пучины гнезд. В Его — снежинка в море пенном, И искра в пламени возжженном, И черна мравья путь во тьме, И в небе след орла паряща, И туча стрел, с луков летяща, Различены уме. Различены, — но нет изъятья; Мир в общей колее течет; Хоть в том звене, хоть в том участье Несчастьем тот, сей счастьем чтет. К чему ж гордыней надыматься, Когда случиться возвышаться? Мы можем завтра вниз упасть. Но ползть почто и бедств в юдоле? Учиться лучше в низкой доле: Тщетна кумиров власть. Ах, нет! — кумиры сильны в мире, Издревле им поклонник свет: Здесь роскошь усыпляет в пире, Там красота яд в сердце льет; Здесь злато ослепляет блеском, Там слава оглушает треском. Все, все сочли за бога мы! Бесчисленны суть наши страсти, Крамольники мы вышней власти. О Росс! беги сей тьмы.