Блажен! кто, удалясь от дел, Подобно смертным первородным, Орет отеческий удел Не откупным трудом, свободным, На собственных своих волах. Кого ужасный глас, от сна На брань, трубы не возбуждает, Морская не страшит волна, В суд ябеда не призывает; И господам не бьет челом, Но садит он в саду своем Кусты и овощи цветущи; Иль диких древ, кривым ножом Обрезав пни, и плод дающи Черенья прививает к ним. Иль зрит вдали ходящий скот, Рычащий в вьющихся долинах; Иль перечищенную льет И прячет патоку в кувшинах, Или стрижет своих овец. Но осень как главу в полях. Гордясь, с плодами возвышает, — Как рад, что рвет их на ветвях, Привитых им, — и посвящает Дар богу, пурпура красней. На бреге ли в траве густой, Под дуб ли древний он ложится, — В лесу гам птиц, с скалы крутой Журча к нему ручей стремится, И всё наводит сладкий сон. Когда ж гремящий в тучах бог Покроет землю всю снегами, Зверей он ищет след и лог; Там зайца гонит, травит псами, Здесь ловит волка в тенета. Иль тонкие в гумнах силки На куропаток расставляет, На рябчиков в кустах пружки, — О, коль приятну получает Награду за свои труды! Но будет ли любовь при том Со прелестьми ее забыта, Когда прекрасная лицом Хозяйка мила, домовита, Печется о его детях? Как ею, русских честных жен По древнему обыкновенью, Весь быт хозяйский снаряжен: Дом тепл, чист, светл, и к возвращенью С охоты мужа стол накрыт. Бутылка доброго вина, Впрок пива русского варена, С гренками коновка полна, Из коей клубом лезет пена, И се уже обед готов. Горшок горячих, добрых щей. Копченый окорок под дымом; Обсаженный семьей моей, Средь коей сам я господином, И тут-то вкусен мне обед! А как жаркой еще баран Младой, к Петрову дню блюденный, Капусты сочный кочан, Пирог, груздями начиненный, И несколько молочных блюд, — Тогда-то устрицы, го-гу, Всех мушелей заморских грузы, Лягушки, фрикасе, рагу, Чем окормляют нас французы, И уж ничто не вкусно мне. Меж тем приятно из окна Зреть карду с тучными волами; Кобыл, коров, овец полна, Двор резвыми кишит рабами — Как весел таковый обед! Так откупщик вчерась судил, Сбираясь быть поселянином, — Но правежом долги лишь сбрил, Остался паки мещанином, А ныне деньги отдал в рост.