Бессмертный Тончи! ты мое Лицо в том, слышу, пишешь виде, В каком бы мастерство твое В Омире древнем, Аристиде, Сократе и Катоне ввек Потомков поздных удивляло; В сединах лысиной сияло, И в нем бы зрелся человек. Но лысина или парик, Но тога иль мундир кургузый Соделали, что ты велик? Нет! философия и музы; Они нас славными творят. О! если б осенял дух правый И освещал меня луч славы, — Пристал бы всякий мне наряд. Так, живописец-философ! Пиши меня в уборах чудных, Как знаешь ты; но лишь любовь Увековечь ко мне премудрых. А если слабости самим И величайшим людям сродны, Не позабудь во мне подобны, Чтоб зависть улыбалась им. Иль нет, ты лучше напиши Меня в натуре самой грубой: В жестокий мраз с огнем души, В косматой шапке, скутав шубой; Чтоб шел, природой лишь водим, Против погод, волн, гор кремнистых, В знак, что рожден в странах я льдистых, Что был прапращур мой Багрим. Не испугай жены, друзей, Придай мне нежности немного: Чтоб был я ласков для детей, Лишь в должности б судил всех строго; Чтоб жар кипел в моей крови, А очи мягкостью блистали; Красотки бы по мне вздыхали Хоть в платонической любви.