Шекснинска стерлядь золотая, Каймак и борщ уже стоят; В графинах вина, пунш, блистая То льдом, то искрами, манят; С курильниц благовоньи льются, Плоды среди корзин смеются, Не смеют слуги и дохнуть, Тебя стола вкруг ожидая; Хозяйка статная, младая Готова руку протянуть. Приди, мой благодетель данный, Творец чрез двадцать лет добра! Приди — и дом, хоть не нарядный, Без резьбы, злата и сребра, Мой посети; его богатство — Приятный только вкус, опрятство И твердый мой, нельстивый нрав; Приди от дел попрохладиться, Поесть, попить, повеселиться, Без вредных здравию приправ. Не чин, не случай и не знатность На русский мой простой обед Я звал, одну благоприятность; А тот, кто делает мне вред, Пирушки сей не будет зритель. Ты, ангел мой, благотворитель! Приди — и насладися благ; А вражий дух да отженется, Моих порогов не коснется Ничей недоброхотный шаг! Друзьям моим я посвящаю, Друзьям и красоте сей день; Достоинствам я цену знаю И знаю то, что век наш тень; Что лишь младенчество проводим — Уже ко старости подходим, И смерть к нам смотрит чрез забор. Увы!— то как не умудриться Хоть раз цветами не увиться И не оставить мрачный взор? Слыхал, слыхал я тайну эту, Что иногда грустит и царь; Ни ночь, ни день покоя нету, Хотя им вся покойна тварь. Хотя он громкой славой знатен, Но, ах!— и трон всегда ль приятен Тому, кто век свой в хлопотах? Тут зрит обман, там зрит упадок: Как бедный часовой тот жалок, Который вечно на часах! Итак, доколь еще ненастье Не помрачает красных дней, И приголубливает счастье, И гладит нас рукой своей; Доколе не пришли морозы, В саду благоухают розы, Мы поспешим их обонять. Так! будем жизнью наслаждаться И тем, чем можем, утешаться, По платью ноги протягать. А если ты иль кто другие Из званых милых мне гостей, Чертоги предпочтя златые И яствы сахарны царей, Ко мне не срядитесь откушать,— Извольте мой вы толк послушать; Блаженство не в лучах порфир, Не в вкусе яств, не в неге слуха, Но в здравье и спокойстве духа,— Умеренность есть лучший пир.