Лючинь печальная читала вечером ручьисто-вкрадчиво, Так чутко чувствуя журчащий вычурно чужой ей плач, И в человечестве чтя нечто вечное, чем чушь Боккачио, От чар отчаянья кручинно-скучная, чла час удач. Чернела, чавкая чумазой нечистью, ночь бесконечная, И челны чистые, как пчелы-птенчики безречных встреч, Чудили всячески, от качки с течами полуувечные, Чьи очи мрачные из чисел чудную чеканят речь. Чем, — чайка четкая, — в часы беспечные мечтой пречистою Отлично-честная Лючинь сердечная лечила чад, Порочных выскочек? Коричне-глетчерно кричит лучистое В качалке алчущей Молчанье чахлое, влача волчат…