Нет табаку, нет хлеба, нет вина, — Так что же есть тогда на этом свете?! Чье нераденье, леность, чья вина Поймали нас в невидимые сети? Надолго ль это? близок ли исход? Как будет реагировать народ? — Вопросы, что тоскуют об ответе. Вопросы, что тоскуют об ответе, И даль, что за туманом не видна… Не знаю, как в народе, но в поэте Вздрожала раздраженная струна: Цари водили войны из-за злата, Губя народ, а нам теперь расплата За их проступки мстительно дана?! За их проступки мстительно дана Нам эта жизнь лишь с грезой о кларете… А мы молчим, хотя и нам ясна Вся низость их, и ропщем, точно дети… Но где же возмущенье? где протест? И отчего несем мы чуждый крест Ни день, ни год — а несколько столетий?! Ни день, ни год, а несколько столетий Мы спины гнем. Но близкая волна Сиянья наших мыслей, — тут ни плети, Ни аресты, ни пытка, что страшна Лишь малодушным, больше не помогут: Мы уничтожим произвола догмат, — Нам молодость; смерть старым суждена. Нам молодость. Смерть старым суждена. Художник на холсте, поэт в сонете, В кантате композитор, кем звучна Искусства гамма, репортер в газете, Солдат в походе — все, кому нежна Такая мысль, докажут пусть все эти Свою любовь к издельям из зерна. Свою любовь к издельям из зерна Докажет пусть Зизи в кабриолете: Она всем угнетаемым верна, Так пусть найдет кинжальчик на колете И бросит на подмогу бедняку, Чтоб он убил в душе своей тоску И радость в новом утвердил завете. Так радость в новом утвердил завете И стар, и мал: муж, отрок и жена. Пусть в опере, и в драме, и в балете Свобода будет впредь закреплена: Пускай искусство воспоет свободу, И следующий вопль наш канет в воду: «Нет табаку, нет хлеба, нет вина!» Нет табаку, нет хлеба, нет вина — Вопросы, что тоскуют об ответе. За «их» поступки мстительно дана, — Ни день, ни год, а целый ряд столетий, — Нам молодость. Смерть старым суждена! Свою любовь к издельям из зерна Пусть радость в новом утвердит завете.