Эта удочка мюнхенского производства, Неизменная спутница жизни моей, Отвлекает умело меня от уродства Исторических — и истерических! — дней. Эта палочка, тоненькая, как тростинка, Невесомая, гибкая, точно мечта, Точно девушка, — уж непременно блондинка, — Восхитительные мне открыла места. Мы идём с нею долго, — с утра до заката, — По тропинкам, что трудный соткали узор. Нам встречается лишь лесниковая хата, Но зато нам встречается много озёр. И на каждом из них, в мелочах нам знакомом, Мы безмолвный устраивать любим привал, Каждый куст служит нам упоительным домом, Что блаженство бездомному мне даровал. Наклонясь над водой и любуясь собою В отразивших небес бирюзу зеркалах, Смотрит долго подруга моя в голубое, Любопытство в тигровых будя окунях. И маня их своим грустно-гибким нагибом, Привлекает на скрытый червями крючок, Чисто женским коварством доверчивым рыбам Дав лукавый, — что делать: смертельный — урок. Уловив окунька, выпрямляется тотчас И, свой стан изогнув, лёгкий свист торжества Издавая, бросает, довольная очень, Мне добычу, лицо мне обрызгав слегка… Так подруга моя мне даёт пропитанье, Увлекает в природу, дарует мечты. Оттого-то и любы мне с нею скитанья — С деревянной служительницей красоты.