Для ободрения ж народа, Который впал в угрозный сплин… …Они возможники событий, Где символом всех прав — кастет. «Поэза истребления» (т. IV). В своей «Поэзе истребленья» Анархию я предсказал. Прошли три года, как мгновенье, — И налетел мятежный шквал. И вот теперь, когда наука Побита неучем рабом, Когда завыла чернь, как сука, Хватив искусство батогом, Теперь, когда интеллигента К «буржую» приравнял народ, И победила кинолента Театр, прекрасного оплот, Теперь, когда холопу любо Мазнуть Рафаэля смолой, — Не вы ль, о футуристы-кубо, Происходящего виной? Не ваши ль гнусные стихозы И «современья пароход» Зловонные взрастили розы И развратили весь народ? Не ваши ли мерзостные бредни И сумасшедшая мазня Забрызгали в Москве последний Сарай, бездарностью дразня? Ушли талантливые трусы А обнаглевшая бездарь, Как готтентоты и зулусы, Тлит муз и пакостит алтарь. А запад — для себя гуманный!.. — С презреньем смотрит сквозь лорнет На прах ориентальной, странной Ему культуры в цвете лет. И смотрит он не без злорадства На поэтических вампук, На все республичное царство, Где президентом царь Бурлюк. Куда ж деваться вам от срама, Вы, русские низы и знать? …Убрав царя, влюбиться в хама, А гражданина вон изгнать?!.. Влюбиться в хама может хамка, Бесстыжая в своей гульбе. Позор стране, в поджоге замка Нашедшей зрелище себе! Позор стране, в руинах храма Чинящей пакостный разврат! Позор стране, проведшей хама — Кощунника — меж царских врат!..