Их было так много, так много, И не было ни одного, Который бы нежно и строго Коснулся ума твоего. И попросту, тайной инерце В угоду, к тебе подойдя, Прослушал бы чистое сердце, Как лилию после дождя. В своей целомудренной грусти Презрительностью весела, Уздала взбешенных в разнузде — Спасая, спасти не могла… Погибшим не ведать спасенья! Нельзя самогибцев спасать! — И гибли они в исступленьи, Способные лишь погибать!.. Да, гибли, и вот, погибая В безразумной тине услад, Тянули тебя, дорогая, За твой милосердный канат… Да, гибли и, гибнув, в захлебе, Кричали: «Цепляйся за нас!» И в самоубийственной злобе К тебе приближали твой час. Но — тронутая недотрога — Ты гневно швырнула канат. Их было так много, так много, Был каждый собой виноват.