«Привиденье Финского залива», Океанский пароход-экспресс, Пятый день в Бостон плывет кичливо, Всем другим судам наперерез. Чудо современного комфорта — Тысячи вмещающий людей — Он таит от швабры до офорта Все в себе, как некий чародей. Ресторан, читальня и бассейны; На стеклянных палубах сады, Где электроветры цветовейны Знойною прохладой резеды. За кувертом строгого брэкфэста Оживленно важен табль-д-от. Едет Эльгра, юная невеста, К лейтенанту Гаррису во флот. А по вечерам в концертозале Тонкий симфонический оркестр, Что бы вы ему ни заказали, Вносит в номеров своих реестр. И еще вчера, кипя как гейзер, Меломанов в море чаровал Скорбью упояющий «Тангейзер», Пламенно наращивая вал. И еще вчера из «Нибелунгов» Вылетал валькирий хоровод, И случайно мимо шедший юнга Каменел, готовый на полет… А сегодня важную персону — Дрезденского мэра — студят льдом, И оркестр играет «Брабансону», Вставши с мест и чувствуя подъем. Побледнела девушка-норвежка И за Джэка Гарриса дрожит, А на палубе и шум, и спешка: Их германский крейсер сторожит! Но среди сумятицы и гама, Голосов взволнованных среди, Слышит Эльгра крик: «Иокагама Показалась близко впереди!..» Точно так: под солнценосным флагом Шел дредноут прямо на врага, Уходящего архипелагом, — Несомненно, немец убегал. Но теряя ценную добычу — Английский громадный пароход — Немец вспомнил подлый свой обычай: Беззащитный умерщвлять народ. К пароходу встав вполоборота, За снарядом выпускал снаряд, А корабль японский отчего-то Промахнулся много раз подряд… Вдруг снаряд двенадцатидюймовый В пароходный грохнулся котел, И взревел гигант, взлететь готовый, Как смертельно раненный орел. Умирали, гибли, погибали Матери, и дети, и мужья, Взвизгивали, выли и стонали В ненасытной жажде бытия… Падали, кусали ближним горла И родных отталкивали в грудь: Ведь на них смотрели пушек жерла! Ведь, поймите, страшно им тонуть! Только б жить! в болезнях, в нищете ли, Без руки, без глаза — только б жить! «Только б жить!» — несчастные хрипели: «Только б как-нибудь еще побыть…» Был из них один самоотвержен; Но, бросая в шлюпку двух детей, И толпою женщин ниц повержен, Озверел и стал душить людей. Женщины, лишенные рассудка, Умоляли взять их пред концом, А мужчины вздрагивали жутко, Били их по лицам кулаком… Что — комфорт! искусства! все изыски Кушаний, науки и идей! — Если люди в постоянном риске, Если вещь бессмертнее людей?!