1 Я — как во сне. В стране косноязычной В глухом лесу, в избушке, в тишине Для всех чужой, далекий, необычный, Я — как во сне. И кажется порой невольно мне, Что умер я, что голос жизни зычный Не слышен мне в могильной глубине. Я стыну весь в привычке непривычной — Всегда молчать в чужой мне стороне, И, чувствуя, что я для всех отличный, Я — как во сне. 2 Проходят дни. В глухом уединенье, Полузабытый, гасну я в тени… И вот, хрипя, как ржавой цепи звенья, Проходят дни. О, дорогая! мы с тобой одни, И в этом тоже скрыто упоенье, Но все-таки трибуну мне верни… Ты слышишь ли в груди моей биенье? И блеск, и шум — художнику сродни… Трибуны нет. И в тяжком раздвоенье Проходят дни. 3 На пять-шесть дней, не больше, зачастую Меня влечет в толпу людских теней, И хочется мне в эту людь густую На пять-шесть дней… Что может быть убоже и бедней, Чем эта людь! О, как я в ней тоскую, И как всегда безлюдье мне родней! Но иногда, когда я холостую Привычку вспомню: быть среди людей, Я вдруг отчаянно запротестую На пять-шесть дней… 4 Дай руку мне: мне как-то странно-вяло… Мне призрачно… Я точно весь в луне… Чтоб грудь моя бодрее задышала, Дай руку мне. О завтрашнем мне странно думать дне, О настоящем думаю я мало… Хоть что-нибудь напомни о весне, Восстанови мотив ее хорала И, намекнув, что нам наедине С тобой одной весны недоставало, Дай руку мне. 5 Быть может — «да», и также «нет» — быть может, Что нам нужны порою города, Где все нас раздражает и тревожит, — Быть может — да. Конечно, это только иногда, И большей частью город сердце гложет… Там даже рек вода — как не вода… Одна природа нас с тобой обожит — Источник наслажденья и труда. Не правда ли, что город всех убожит? Быть может — да…