Я — плутоватая, лукавая сорока И я приятельница этих строк, Живущих в бедности по мудрой воле рока, Про все вестфальские забыв окорока… Собравшись в праздники у своего барака, Все эти нищие, богатые враньем, Следят внимательно, как происходит драка Меж гусем лапчатым и наглым вороньем… Уж я не знаю, что приходит им на память, Им, созерцающим сварливых птиц борьбу, Но мечут взоры их разгневанные пламя, И люди сетуют открыто на судьбу. Но в этом мире все в пределах строгих срока, И поле брани опустеет в свой черед. Тогда слетают к сорока, их друг сорока, И руки тянутся ко мне вперед, вперед. Тот крошки хлебные мне сыплет, тот — гречихи, Один же, седенький, всегда дает пшена. Глаза оборвышей становятся так тихи, Так человечны, что и я поражена. Так вот что значит школа бед! Подумать только! Тот говорит: «Ты, точно прошлое, легка…» Другой вздыхает: «Грациозна, словно полька…» И лишь один молчит — один из сорока. Презрительно взглянув на рваную ораву, Он молвит наконец: «Все это ерунда! Она — двусмысленный, весьма игривый траур По бестолочи дней убитых, господа».