Где стоит дворец охотничий, Властелин преданья недр, Досыпает жизнь столетнюю Чуждый всем деревьям кедр. Близ охотничьего базиса, Над рекою и ключом, Полный снежного оазиса, Он задумался… О чем? Грезит вслух отчизной дальнею, Одинокий сибиряк, Как поверхностью зеркальною Умирающий моряк. В дни седые крепостничества Распростилась с ним Сибирь, И в саду Его Величества Он разросся вдоль и вширь. Помнит кедр работы плотников Над отделкою хором, Помнит он пиры охотников, Веселившихся кругом. Ах, не раз кончались бурными Столкновеньями пиры! Ах, не раз цветам над урнами Наливалась кровь в дары! Старый кедр видал здесь многое, Что бы мог он рассказать, Как и мельница убогая — Дел минувшего печать. Как и сам — вельможа в древности, А теперь для всех холоп — Дом, где, жертвой пьяной ревности, Человек спускался в гроб… Эти души неотпетые — Привидений легион — Бродят в парке, горько сетуя, Проклиная павильон, Где пиры чинились бранные, Непутевые пиры, Где бокалы многогранные Шли до утренней поры, Где любовницы-бездельницы Разжигали в людях зло… И теперь в саду у мельницы Их несметное число. Взволновали звуки скрежета Их зубов столетний кедр. Вопрошает старец: «Где ж это? Из каких подземных недр?» Но природа безответная Мрачно хмурится вокруг. Лишь река, одна приветная, Отражает призрак вдруг. Озарит луны луч палевый Ей поверхность, и — глядишь — Призрак просится вуалевый В речки ласковую тишь. Сколько боли и отчаянья В заблудившихся очах! Ждет он утреннего таянья При проснувшихся лучах. И дряхлеет, пригорюнившись, Чуждый всем деревьям кедр, Где стоит дворец охотничий, Властелин преданья недр.