О, нестерпимо-больные места, Где женщины, утерянные мною, Навек во всем: в дрожании листа, В порыве травном к солнечному зною, В брусничных и осиновых лесах, Во всхлипах мха — их жалобные плачи: Как скорбно там скрипенье колеса! Как трогательно блеянье телячье! На севере и рощи, и луга, И лады душ, и пьяненькие сельца — Однообразны только для пришельца: Для северян несхожесть их легка. Когда-нибудь я встречу — это так! — В таком лесу унылую старуху, И к моему она приблизит уху Лукавый рот. Потом за четвертак Раcскажет мне пророчная шарманка И их судьбе, всех жертв моих. Потом Я лес приму, как свой последний дом: Ты — смерть моя, случайная цыганка!