Платки измятые у глаз и губ храня, Вдова с сиротами в потемках затаилась. Одна старуха мать у яркого огня: Должно быть, с кладбища, иззябнув, воротилась. В лице от холода сквозь тонкие мешки Смесились сизые и пурпурные краски, И с анкилозами на пальцах две руки Безвольно отданы камина жгучей ласке. Два дня тому назад средь несказанных мук У сына сердце здесь метаться перестало, Но мать не плачет — нет, в сведенных кистях рук Сознанье — надо жить во что бы то ни стало.