Всю жизнь он что-нибудь строил, что-нибудь изобретал. То для критской царицы искусственную корову, чтоб наставить рога царю, то — лабиринт (уже для самого царя), чтоб скрыть от досужих взоров скверный приплод; то — летательный аппарат, когда царь наконец дознался, кто это у него при дворе так сумел обеспечить себя работой. Сын во время полета погиб, упав в море, как Фаэтон, тоже некогда пренебрегшими наставленьем отца. Теперь на прибрежном камне где-то в Сицилии, глядя перед собой, сидит глубокий старик, способный перемещаться по воздуху, если нельзя по морю и по суше. Всю жизнь он что-нибудь строил, что-нибудь изобретал. Всю жизнь от этих построек, от этих изобретений приходилось бежать, как будто изобретенья и постройки стремятся отделаться от чертежей, по-детски стыдясь родителей. Видимо, это — страх повторимости. На песок набегают с журчаньем волны, сзади синеют зубцы местных гор — но он еще в молодости изобрел пилу, использовав внешнее сходство статики и движенья. Старик нагибается и, привязав к лодыжке длинную нитку, чтобы не заблудиться, направляется, крякнув, в сторону царства мертвых.