Великий человек смотрел в окно , а для нее весь мир кончался краем его широкой греческой туники, обильем складок походившей на остановившееся море. Он же смотрел в окно , и взгляд его сейчас был так далек от этих мест, что губы застыли точно раковина, где таится гул, и горизонт в бокале был неподвижен. А ее любовь была лишь рыбой — может и способной пустится в море вслед за кораблем и, рассекая волны гибким телом, возможно обогнать его — но он, он мысленно уже ступил на сушу. И море обернулось морем слез. Но, как известно, именно в минуту отчаянья и начинает дуть попутный ветер. И великий муж покинул Карфаген. Она стояла перед костром, который разожгли под городской стеной ее солдаты, и видела, как в мареве костра, дрожащем между пламенем и дымом беззвучно распадался Карфаген задолго до пророчества Катона.